Безумие, как гравитация - нужно только подтолкнуть...

Хм, давненько меня здесь не было.
Зато отдохнула хорошо - и, в общем-то, все еще продолжаю отдыхать Последние три дня я, хоть и сидела дома, вообще не выходила в интернет, потому что... папа принес подарок. Диск. Долгожда-анный.
И эта игра просто выбила меня из реальности. Не могу не поделиться!

Первое впечатление - восторженный писк. Начальный ролик убил сразу и наповал, хотя, в общем-то, ничего сверхоригинального там не было. Но мне ужасно понравились эти как будто вырезанные из бумаги картинки, они напоминают оригинальные иллюстрации из книги Кэррола.
Бродить по Лондону было интересно (помнится, в первой Алисе выходить за пределы Страны Чудес не получалось). Вот только жаль, что там оказалось практически невозможно взаимодействовать с окружающими предметами, ни тебе вазу разбить, ни по ящикам полазить, ни катану спереть из дома адвоката (а так хотелось! ). Зато когда Лондон и Страна Чудес начали перемешиваться в сознании Алисы - начался такой сюрреализм, что просто "ах!"

"Новая" Страна Чудес просто прекрасна. Во всех смыслах. Первые уровни игры - где она еще почти не тронута "разрушением" - офигительно красивы. И бабочки-цветочки, и летающие шестеренки, и подводный мир. Но безумие тоже никуда не исчезло, оно лишь затаилось, и местами жуткие сцены все равно приковывают взгляд. Чего стоит Арктика, где всюду стоят такие жа-алобные застывшие насмерть птички, у которых кто-то вырвал из тела целые куски мяса. А уж когда я дошла до Владений Королевы... Карты-зомби, истерические вопли королевы над ухом, неубиваемый монструозный палач с мерзкой привычкой выскакивать в самых неожиданный местах, щупальца-тентакли, потом замок из сырого мяса, где все шевелится и хлюпает. Здравствуй, родная American McGee's Alice!

От эпизода с воспоминаниями о психиатрической клинике, у меня по спине пробегал целый табун мурашек (этот момент я как раз проходила ночью, незабываемое впечатление). Это - даже более жутко, чем все монстры Страны Чудес, чем все, что могло породить воображение Алисы. Потому что это - было на самом деле. И в общем-то даже неудивительно, что в фантазиях мисс Лиддел все стало настолько мрачно, после такой-то терапии...

Меня еще порадовало, что разработчики не забыли больных детей из первой части) Хотя выглядят они, конечно... Не дай бог приснится!

Платья Алисы заслуживают отдельного разговора, поэтому я просто замечу, что их много. Нет, МНОГО. Каждое по-своему шикарно, а некоторые еще и с дополнительными эффектами. Видимо, создатели игры все же ориентировались на женскую аудиторию, такая "гардеробная" даже мне понравилась, хотя обычно к одежде персонажей я отношусь достаточно равнодушно
А вот сюжет оказался неожиданно по-взрослому жестким. Сказка (пусть мрачная и кровавая, но все же сказка) осталась в прошлом, Алиса повзрослела, и мир вокруг изменился вместе с ней. Честно говоря, я не ожидала такого поворота... хотя, возможно и стоило бы. Реальные люди - они иногда куда более мерзкие монстры, чем Королева или Бармаглот...

Конечно, есть и то, что несколько портит впечатление от замечательной игры - например, мало видов оружия (особенно, по сравнению с первой частью), боевой режим на редкость неудобный и требует привычки, враги не балуют разнообразием, изредка попадаются какие-то нелепые мини-игры... Но все равно: игра классная. Я в восторге.

Если кому-то интересно почитать про эту игру поподробнее, вот, на мой взгляд, хорошая рецензия.

@настроение: бегаю по потолку

@темы: впечатления, игры

---

Ура!

Мы наконец-то достали билеты Все, сегодня вечером всей семьей уезжаем в отпуск. На море!

Желаю всем хорошего лета) И до встречи в августе

@настроение: солнечное

@темы: про меня

---

Под впечатлением

Черт, я хочу сохранить это здесь для себя Буду пересматривать иногда на сон грядущий...

Осторожно! Здесь коты-зомби, кровь и массовые кошачьи (само-)убийства.

@настроение: вот интересно, что за кошмар мне сегодня приснится?

@темы: видео, кошки, стрра-ашно!

---

Про учебу

Последний экзамен, неужели наконец-то последний экзамен? Неужели я его сдам завтра - и смогу забыть, как страшный сон, все эти типы синтаксической связи, проблемы языкознания и теоретические основы пунктуации?
Если, конечно, сдам
...А потом я соберу все свои учебники в аккуратную стопку и та-ак отыграюсь за долгие бессонные ночи Опробую на них свое новое хобби! Что-нибудь вроде

этого

этого:

@настроение: нет, я не злая - просто не сплю уже вторую ночь ><

@темы: книги, про меня, эмоции

---

Ломаю голову

Бродит у меня в голове идея небольшой пред-канонной зарисовки про всем известного генерала

Но про его прошлое информации практически нет, и это удручает. Я даже не буду заикаться про Марию (потому что бесполезно, в данный момент она может оказаться вообще кем угодно - от давней любовницы Мариана до его сестры-близнеца), меня мучают другие вопросы Если у кого-то будут какие-то идеи на эту тему - прошу, поделитесь, пожалуйста!

Осторожно: домысли, вопросы без ответов и вообще много букв

Во-первых. Чистая Сила, "выбирая" себе экзорциста вселяется все-таки не в первый попавшийся предмет. А в тот, который для человека что-то значит, чем-то важен для него - таких примеров масса. У Клауд - Лау Джимин; у Тидолла - мольберт; у Дейси - шар-колокольчик из родного дома... Даже жуткое лезвие Сокаро в принципе объяснимо, все же он беглый заключенный.
А вот почему у Кросса - револьвер? Он и до Ордена с ним не расставался? Такой опасный образ жизни у него был?
Наверняка он много путешествовал - раз склонность к бродяжничеству у него в профайле даже отдельно отмечена. И револьвер нужен был, чтобы отстреливаться от всяких бандитов?

Во-вторых. Кросс был ученым - это канон. Понятно. И, похоже, он стал им еще до того, как попал в Орден (раз в Gray Ark стоит пометка "прежняя профессия: ученый"). Но что он изучал? Мистические ритуалы народов Азии (раз уж у него очевидная любовь к Индии, да и "заклинания" похожи на мантры)? Историю? Лингвистику? Философию?
Правда, меня лично гложет подозрение, что с рубаями Омара Хайама он знаком Уж больно стиль жизни соответствует))
"Надо жить, - нам внушают, - в постах и в труде!"
"Как живете вы - так и воскреснете-де!"
Я с подругой и чашей вина неразлучен,
Чтобы так и проснуться на страшном суде.
Ну точно про него написано
И тогда получается, что он, все-таки, скорее всего изучал культуру востока. Хотя и непонятно, с какой именно стороны...

Кстати, я поискала в гугле: фамилия Кросс встречается в Европе и Америке. И она не самая редкая (эстонский писатель, британский скрипач, американский актёр, русский пианист и композитор, французский художник...)
А имя Мариан - тоже достаточно распространенное. Оно латинского происхождения, означает "морской" (от mare - море), либо - принадлежащий Марии

А еще, пока искала "тезок" генерала, наткнулась на ужасно интересный текст из "Жития святых" Дмитрия Ростовского: "Страдание святого мученика Никиты" (я выписала отрывки, если кому-то нужно, то полный текст здесь).

«Спустя некоторое время, нечестивый Афанарих снова возвратился к себе на родину. Достигнув власти и силы, он, научаемый бесом, воздвиг в своей области страшное гонение на христиан... Тогда святой Никита, распаляемый ревностью к Богу, вышел на борьбу с обоими врагами, невидимым и видимым: борьбу против невидимого врага он вел, обращая неверных в истинную веру и предуготовляя верующих к мученическому подвигу; борьбу же с видимым врагом он вел, обличая мучителя Афанариха и укоряя его за его безбожие и бесчеловечность... (ох, ну что же, что все это мне напоминает, а?)
Тогда Афанарих... задумал уничтожить огнем того, кого не мог убить многими ранами.... Но святой Никита, хотя и находился в огне, однако тело его не сгорело от огня, душа же его возродилась для новой вечной бессмертной жизни. Между тем мучитель и без огня сгорел от своего безбожия: он омертвел своею душою и тело свое предуготовил в ад. (Один - возродился для новой жизни, другой - "омертвел душой". Опять, подозрительно знакомо это...)
Тело святого, неповрежденное огнем, оставалось без погребения и лежало, будучи брошено с бесчестием. В то время проживал там одни благочестивый христианин, по имени Мариан. (меня на этом месте пробило на неадекватный смех, извините) По некоторому делу своему он пришел в готскую землю, и здесь остановился на довольно продолжительное время. Мариан познакомился со святым Никитою и приобрел его дружбу и любовь; в особенности же он возлюбил его тогда, когда увидел, что святой подвижник стоял за святую веру Христову даже до готовности пролить за нее кровь свою. И вот, когда тело святого лежало не погребенным, Мариан задумал, как бы ему взять тело возлюбленного своего друга и мученика христова и отнести в свою родную страну.
При наступлении ночи, Мариан готов был выйти на задуманное дело; но ночь была темной и дождливой, так что ему трудно было идти. Мариан был сильно опечален этим, ибо он не видел, куда идти и где найти отыскиваемое тело мученика. Когда он сильно скорбел о сем, Бог всяких утешений, некогда указавший волхвам звездою путь в Вифлеем, утешил и Мариана в скорби и указал ему благоприятный путь к обретению тела святого: Он послал некую небесную силу в виде звезды, которая, воссияв пред Марианом, повела его, куда было нужно. Сия звезда предшествовала пред Марианом и разгоняла ночной мрак; он же с радостью следовал за нею. Достигнув того места, где находилось тело святого, звезда остановилась над ним. (такой вот волшебный компас. Почти как Тимкампи) Тогда Мариан, обвив тело мученика чистой плащаницей, понес его в дом, где проживал....»

Вот смотрю я на это и думаю: то ли у меня навязчивая идея, то ли ноосфера все-таки действительно существует

@настроение: да просто делать мне нечего >.<

@темы: D.gray-man, рассуждения, мое

---

Творческий бред

Все как всегда. Хотела я написать что-нибудь хорошее по заявке Неа|Аллен|Линк, а получилось... то, что получилось.

Название: Алхимия
Автор: Lafressa
Рейтинг: PG
Персонажи: Аллен, Линк, отчасти – Неа
Жанр: размышления
Размер: драббл
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждения: ООС
Критика: пожалуйста, мне очень нужно.

Пять часов утра – это очень рано. В такое время за окном еще совсем темно. И Черный Орден только-только просыпается: в коридорах безлюдно и тихо, никого нет в библиотеке, в столовой, даже с кухни еще не доносится звон посуды.
Но в ванной уже далеко не так тихо – и совсем не пусто. Здесь гудит кран, вода с тихим шипением льется в подставленные ладони. Струя воды холодная, почти ледяная, от нее немеют пальцы – но именно такой очень хорошо умываться с утра для того, чтобы окончательно проснуться.
Аллен давит зевок и наклоняется над раковиной. Задержав дыхание, плещет в лицо холодной водой – кожу словно обжигает. Зато и сонливость мгновенно исчезает.
Наконец-то.
Конечно, Уолкер привык вставать рано, но бывают дни, когда заставить себя оторваться от подушки даже для него оказывается непросто. Особенно, если накануне из-за трудной миссии и не менее трудного сражения с отчетами лечь спать удалось далеко за полночь… Впрочем, за четыре года ученичества Аллен привык вскакивать с постели в пять утра, не обращая внимания на усталость. Иначе было просто невозможно успевать мыть оставшуюся с вечера посуду, выбрасывать пустые бутылки, готовить завтрак себе и учителю и при всем этом не опоздать на работу.
Аллен трет занывшие от холода щеки и искоса бросает взгляд на стоящего рядом инспектора. Заметно, что ему сегодняшний ранний подъем тоже дался нелегко. И хотя Линк не «клюет» носом, не зевает и даже не прикрывает сонно глаза, а наоборот, стоит очень прямо и сверлит предельно сосредоточенным взглядом стену над раковиной – но Аллен готов поручиться, что на самом деле он ее просто не видит. И потихоньку дремлет с открытыми глазами.
Наверное, у него была своя жизненная школа, научившая просыпаться до рассвета. Ну, или хотя бы делать вид, что проснулся.
Аллен прячет улыбку, отводя взгляд от Говарда. Стряхивает с рук капли, тянется за полотенцем и бросает мимолетный взгляд в зеркало.
Он готов к чему-то подобному – но все равно вздрагивает, встречаясь глазами со своим отражением.
Серое и желтое. Ярко-золотистый ободок по краю радужки. Он очень тонкий, едва заметный, и серого намного больше, но…
Уолкер закрывает глаза: такие изменения в собственном облике пугают намного больше, чем неотвязно маячащая за плечами тень.
Когда-то очень давно, в детстве, он слышал краем уха байки про то, как древние алхимики потратили не одну тысячу лет, пытаясь научиться превращать свинец в золото. Сейчас Аллену кажется, что эти "ученые" занимались полной ерундой. Их «загадочную» алхимическую реакцию он каждое утро видит в зеркале, и дорого бы заплатил за знание о том, как заставить свинец оставаться просто свинцом. Без золотого блеска, без чужеродных примесей.
Мягкое полотенце легко сминается в руках – задумавшись, Аллен не чувствует, как сильно сжимает ткань.
А еще алхимики много веков бились, как одержимые, над секретом вечной жизни и отдали бы что угодно за одну-единственную подсказку... Уолкер весь последний месяц иногда подолгу не может заснуть и ворочается на кровати. Ломает голову над тем, как остановить то ли мертвую, то ли бессмертную тень, которая упрямо стремится вернуться к жизни в его теле.
И это, опять же, не добавляет древним мудрецам авторитета в его глазах – они могли бы, вместо того, чтобы убивать время на бесплодные поиски бессмертия, придумать хоть что-нибудь на такой случай.
У него самого просто не хватает фантазии…
- Аллен, с тобой все в порядке?
…И то, что, в глубине души ему почти не хочется останавливать Музыканта, ничуть не облегчает задачу.
Аллен распахивает глаза и оборачивается на голос, искренне надеясь, что проклятый золотистый ободок успел исчезнуть. Встречается взглядом с Говардом, переспрашивает:
- Что?
- Я спросил, с тобой все хорошо? - Линк пристально смотрит на него, словно пытаясь разгадать какую-то головоломку – озабоченная морщинка на лбу ясно говорит о направлении мыслей инспектора. А еще…
Он назвал его по имени.
Легкая, успокаивающая улыбка появляется на губах даже раньше, чем Аллен успевает о ней подумать.
- Со мной все нормально. Просто, - он слегка пожимает плечами, – задумался немного. Не обращай внимания.
Аллен вешает изрядно помятое полотенце на держатель – очень хороший повод, чтобы на несколько мгновений отвернуться, незаметно выдохнуть и окончательно взять себя в руки.
Самое смешное, что это даже не ложь. Для него все действительно нормально, и останется таким до тех пор, пока будет хватать сил самому справляться... со всем.
Справляться с болью – Аллен искренне считает, что его раны не повод для беспокойства. И наплевать что, шрамов у него, похоже, скоро будет больше, чем у всех генералов вместе взятых.
С кошмарами. С тем, что почти каждую ночь ему снятся путаные, мрачные сны, от которых он просыпается на мокрой от пота простыне. В них много крови, снега, людей, чьи лица он никак не может вспомнить наутро, и музыки, которую никогда раньше не слышал.
А еще – с искушением. Потому что он, действительно, мало что помнит из своих снов, но некоторые моменты повторяются из раза в раз, намертво впечатываясь в память – будь его воля, Аллен предпочел бы не помнить даже этого. И он знает, знает, что дружелюбно протянутая рука – это только обман, ловушка, ложь… Но почему-то так хочется шагнуть навстречу.
У него почти нет оружия, чтобы бороться со всем этим – нет ничего, кроме воли и упрямства. Хотя, иногда Аллену кажется, что их вполне достаточно. В конце концов, за его плечами четыре года «рабства» у Кросса – да какое, к черту, наваждение может сравниться с этим?!
Аллен мрачно усмехается и берет в руки зубную щетку. Вот, еще один замечательный повод… Потому что пока чистишь зубы – можно молчать и делать вид, что не замечаешь недоверчивого взгляда Линка.
У зубной пасты неприятный привкус мела.
…Наверное, ненависть смогла бы разбить странное притяжение еще вернее, заставить бороться с «захватчиком» в полную силу. Уолкер помнит, как тогда, на поле боя, возмущенный протест буквально вышвырнул Четырнадцатого из его сознания. Может, если бы чувство было сильнее, удалось бы загнать Ноя обратно в... то замерзшее озеро, где Аллен увидел его в первый раз.
Проблема в том, что Аллен не может его ненавидеть.
Ненависть – вообще не его чувство. На самом деле, у него намного лучше получается защищать, чем уничтожать: защищать и своих, и чужих, и тех, кто случайно попал под колеса этой войны... Но, даже если забыть об этом – у него просто нет повода. Нет причин для ненависти. И нет сил, чтобы ненавидеть кого-то, кто так тесно связан с Маной.
Тем более, что это – брат. Любимый и любящий.
Аллен снова смотрит в зеркало: на этот раз все нормально, глаза сохраняют родной серый цвет. Но черная тень по-прежнему бессмысленно улыбается за его спиной, а Линк не сводит глаз со своего «подопечного». И беспокойства в его взгляде намного больше, чем положено бы.
«Аллен, с тобой все в порядке?»
«Аллен», не «Уолкер». Хотя раньше он не называл его по имени.
Аллен прикусывает зубную щетку.
Все эти чувства – на самом деле, та еще алхимия. Ну невозможно ведь разобраться, что откуда взялось, и что теперь с этим делать...

@музыка: Mozart L'Opera Rock - Le Bien Qui Fait Mal

@настроение: думаю

@темы: D.gray-man, фикшен, мое

---

Позитив!

Исходника не знаю, и даже не страдаю от этого. Мне все равно та-ак нравится

DANGER DAYS: The True Lives of the Fabulous Panty & Stocking

@настроение: хе-хе-хе...

@темы: мультфильм, видео, смешно

---

Радостью нужно делиться

Просто немножко юмора в честь дня медработника

Выдержки из историй болезни

• В момент постyпления больного в пpиемное отделение, его сеpдце остановилось, и больной почyвствовал себя лyчше.
• Больного беспокоят боли в гpyди, когда он находится на левом бокy в течение более года.
• Hа втоpой день колено выглядело лyчше, а на тpетий вообще исчезло.
• Больная находится в глyбокой депpессии и постоянно плачет. К томy же, похоже, она чем-то огоpчена.
• Больной 69 лет, стаpческое слабоyмие в хоpошем состоянии, yмственно бодp, но pассеян.
• Больной от вскpытия отказался.
• У больного в анамнезе сyициды отсyтствyют.
• В пpиемном отделении больной без пpедyпpеждения выдохнyл на пол.
• Hесмотpя на напоминание, больной оставил свой кал в дpyгой клинике.
• Анамнез больного абсолютно без особенностей. Отмечается лишь yвеличение веса на 20 кг за последние тpи дня.
• Больная поскользнyлась на льдy, и, очевидно, ноги pазъехались в pазных напpавлениях в сеpедине декабpя.
• Больной был выписан из клиники со значительно yлyчшенным самочyвствием, если не считать тех болей, котоpые y него были пpи постyплении.
· Со слов больной она насыпала отраву от тараканов «Машенька», таракан этой отравы наелся, раздулся, вырвался из руки больной, прыгнул в правое ухо и залез сразу в мозги.
· Анамнез: около почты валяется пьяное в стельку тело, напоминающее мужчину.
· Изо рта и других частей тела сильный запах алкоголя.
· Налет с миндалин легко снимается палкой.
· Перелом бедра левой нижней конечности.
· Перелом плечевого отростка левой нижней конечности.
· Живот мягкий, напряжен, когда плачет. Диагноз: острый аппендицит
• Больная до приезда скорой помощи половой жизнью не жила.
• Больная утверждает, что инопланетяне живут у нее дома под видом тараканов.
• Больного в палате нет - значит, состояние удовлетворительное.
• Больной в постели активен, часто меняет позы.
• Нарушая предписанный ему режим, больной ввел в организм поросенка с хреном.

И немного про эволюцию медицины
Пациент: "У меня болит голова!"
Врачеватель:
2000 до н.э. - На, съешь этот корешок.
1000 н.э. - Эти корешки - колдовство! Прочти молитву!
1850 н.э. - Эти молитвы - глупое суеверие! Выпей эту микстуру!
1940 н.э. - Эти микстуры - обычное шарлатанство! Прими эту таблетку!
1985 н.э. - Эти таблетки неэффективны! Прими этот антибиотик!
2005 н.э. - Эти антибиотики искусственного происхождения! На, съешь этот корешок.

@настроение: у бабушки праздник - вся семья отмечает

@темы: медицина, смешно

---

Радуюсь

Просто не верю своему счастью: наконец-то я сдала свои долги, которые тянулись за мной аж с прошлой сессии Теперь главное эту закончить вовремя. Но, по крайней мере, первый экзамен я сдала нормально - надеюсь, это доброе предзнаменование.
И наконец-то я снова могу что-нибудь написать - появившееся свободное время отрывает такую возможность) Последние несколько дней выдались слишком нервными, голова была до отказа забита методиками преподавания, орфографией, морфологией, учебными программами по русскому языку для среднего звена и прочей нечистью... Сил на что-то другое не оставалось. Зато сегодня вечером (ночью) я совершенно свободна Осталось только решить, за какую именно из многочисленных "недоделок" взяться.

Прекрасную картинку нашла в интернете. Именно так, по-моему, и выглядит

вдохновение

вдохновение:

@настроение: Ура, товарищи!

@темы: арт, про меня

---

Все свое - тащу к себе!

Ну, перед тем, как расстаться с дневниками на целых три дня, стоит "прибраться". И удалить все лишнее из черновиков)
Мои исполнения с One_String D.Gray-Man

Т7-03.Аллен|Канда. Ведьма и инквизитор."Остановись, безумный. Молчи. Ты смертный приговор себе пророчишь."

На его тонких запястьях кандалы кажутся особенно массивными. Тяжелыми. И хотя Канда далеко не впервые видит оковы на чужих руках, но сейчас почему-то не может отвести взгляд. Может быть, все дело в контрасте? Грубый металл – и почти по-детски хрупкие запястья. Сколько же ему лет, четырнадцать, пятнадцать? Дознаватели так этого и не спросили: зачем, ведь для Инквизиции все равны.
…И кожа настолько бледная, что неизбежные синяки, наверное, будут выделяться кричаще-ярким пятном.
Канда морщится – хотя какое тут, к черту, «будут»? У парня есть все шансы не дожить до завтрашнего вечера, и нельзя сказать, что это самый плохой исход. По сравнению с застенками монастыря Благочестия – почти удача. Те, кто там служит, сумеют сделать так, чтобы «грешник» пожалел о не случившейся смерти.
Такие трудолюбивые Благочестивые Братья… Оплот веры и ревностные хранители устоев. Дознаватели. Зажравшиеся крысы, отсиживающиеся в своих подвалах, пока во всем мире идет война за будущее человечества, не захватившие ни одной ведьмы, но с упоением «очищающие» огнем и железом всех подозреваемых…
Крысы. Твари. Паразиты.
Канда ненавидит их, может быть, даже больше чем тех, с кем сражается уже почти девять лет. Тех он, по крайней мере, может убить – а с отрубленной головой враги раздражают намного меньше. И уж точно их он не обязан сопровождать во время допросов, охраняя от «слуг сатаны».
Охраняя. Ну конечно. От кого, от закованного в цепи подростка? Канда переводит взгляд с рук на лицо пленника, замечая правильные черты лица, очень светлые – седые? – волосы, старый шрам над левым глазом...
Словно почувствовав его взгляд, парень поднимает глаза. Светло-серые, почти прозрачные. И до боли понимающие. Как будто он знает, о чем сейчас думает Канда – и даже в чем-то сочувствует.
От этого взгляда Канду словно обжигает. Он резко отворачивается к стене, не желая видеть ни пленного «ведьмака», ни толстого дознавателя, пыхтящего неподалеку.
«Больше никогда, - Канда мысленно проговаривает и стискивает зубы. - Пусть хоть лопнут от возмущения, хоть упишутся доносами. Больше ни-за-что… Иначе я когда-нибудь все-таки прирежу эту тварь!»
- Именем Господа нашего я должен очистить эту заблудшую душу и привести ее к свету…
Канда кривится, как от зубной боли. У «крысы» даже голос соответствующий: высокий, визгливый и буквально сочащийся самоуверенностью, как воспаленная рана – гноем. Он старается не вслушиваться в его болтовню, но обрывки все равно лезут в уши.
- …Признаешься ли ты в совершенных тобой злодеяниях?
«Заблудшая душа» в ответ тихо вздыхает и ерзает, пытаясь поудобнее устроиться у столба, к которому его приковали.
- Я не убивал никого. И даже не собирался, - он отвечает устало, явно уже не в первый раз. И даже не в пятый – отцы-дознаватели любят повторять вопросы свои до тех пор, пока жертва не согласится.
- Твоя ложь – лишнее доказательство твоей богомерзкой натуры!
…И почаще восклицать что-нибудь пафосное и тупое до зубовного скрежета.
- Вовсе нет, я только хотел помочь…
Канда продолжает сверлить взглядом стену, невольно отдавая должное терпению пленника, который все еще пытается что-то объяснить. Такая выдержка достойна уважения – хотя и совершенно бесполезна, конечно. Сам он давно бы врезал по этой самоуверенной роже цепью от оков.
«Ну перед кем ты тут распинаешься, а? Остановись, ненормальный, ему же плевать, что ты говоришь. Молчи лучше.»
- Тебя поймали за сотворением заклинания! Не лги! – дознаватель еще повышает голос, срываясь уже даже не на крысиный, а на поросячий визг.
Канда ни разу не видел – не слышал – как забивают свиней, но ему кажется, что именно так голосит хряк, под ножом мясника.
Нет, он точно уже врезал бы.
- Не все заклинания несут вред, - парень переминается с ноги на ноги и пытается возражать. - Я пытался спасти…
Канда прикрывает глаза. Нет, это бесполезно, как он не понимает?
«Смертный приговор ты все равно себе уже обеспечил. И чем больше будешь упираться – тем дольше тебя заставят каяться.»

Через долгие два часа допрос, наконец, заканчивается. Благочестивый Брат покидает темницу – кажется, мысленно уже предвкушая завтрашнюю казнь, а Канда провожает пленника в камеру. Молча.
Мысли невольно крутятся вокруг всего произошедшего.
Может быть, парень врет – Канда вполне допускает это, хотя его речь и произвела на него некоторое впечатление. Но ведьмы, ведьмаки легко врут, так же легко, как и убивают.
Может быть, он говорит правду, а Церковь вцепилась в него, просто чтобы казнить хоть кого-то, кого можно выставить виноватым – в это Канда, насмотревшись на трясущееся в праведном негодовании пузо дознавателя, тоже готов поверить. Все же он не первый год возится в этой змеиной яме, которую люди по незнанию называют Святой Инквизицией.
Все может быть.
Но разбираться с этим он будет позже. Сам. Без всяких крыс. И если парень соврал – Канда найдет его где угодно, хоть в самой преисподней, он это умеет.
А пока – он отворачивается и старательно не замечает длинного тонкого гвоздя блеснувшего в пальцах «ведьмака». Который он, похоже, все же умудрился выковырять из столба за время допроса, и которым так легко можно взломать замок на кандалах. Да и в камере тоже – темница старая, давно нуждается в ремонте…
Наверное, Канда даже скажет об этом коменданту. Послезавтра. Если вдруг, совершенно случайно не забудет.

Аллен/Линк. Дверь в песке.

Возвращаться в Орден после успешно выполненной миссии всегда приятно. Это предвкушение отдыха, еды и горячей ванны, это гордость и удовлетворение от хорошо проделанной работы – и, может, что-то еще?
Для Линка – и все, пожалуй. Но он возвращается не один.

Аллен заходит в комнату первым, утомленно роняя чемодан у самой двери, сразу же падает на кровать и выдыхает почти счастливо:
- Наконец-то дома…
Линк входит следом. Он стягивает перчатки, бросает их на стол и оборачивается. С сомнением смотрит на умиротворенное лицо Уолкера. Ему не очень понятно, как небольшую комнату, почти пустую, безликую, в которой очень мало личных вещей – или даже Черный Орден в целом – можно называть «домом», тем более, после того, как поползли слухи и подозрения… Но он молчит.
Хотя Аллен, кажется, понимает его и без слов. Перехватив взгляд Линка, он садится на кровати, взъерошивает волосы и слегка смущенно добавляет:
- Я знаю, это, наверное, глупо звучит, но… У меня раньше не было места, которое можно было назвать домом. Куда можно было бы вернуться. Чаще приходилось довольствоваться гостиницами, - он улыбается, и Линк никак не может понять, что же за чувства отражаются в этой улыбке: грусть? радость? сожаление?
Он уже несколько недель повсюду следует за Уолкером; пятнадцать дней и восемь часов, если быть точным. За это время они успели неплохо поладить – в конце концов, найти общий язык с человеком, которого ты видишь, и, судя по всему, будешь видеть еще долгое время, все двадцать четыре часа в сутки почти жизненно необходимо... Но это очень странный «общий язык». Это что-то непонятное, мало похожее на дружбу, балансирующее самой грани чопорно-официального и неформального – и совершенно не то, что должно бы сложиться между подозреваемым и надзирателем.
Но Говард по-прежнему не может угадать, что прячется за неизменными улыбками его подопечного.
Наверное, сейчас ему стоило бы молчать и дальше, но слова слетают с языка раньше, чем он успевает принять это решение:
- Дом – это не только место.
Может, это потому, что тема ему тоже очень близка? Линк едва заметно хмурится.
- Да, - Аллен ерзает на кровати и на мгновение отводит взгляд – его улыбка чуть меркнет, чтобы уже через секунду вернуться снова, светлее и шире. – Это еще и люди, которые мне дороги.
Наступившую тишину, кажется, можно потрогать. Она тонкая, плотная, острая – об нее легко порезаться.
Аллен выжидающе смотрит в глаза Говарду.
Линк отворачивается первым. Он отходит к окну, начинает расстегивать плащ – уже почти шесть часов, нужно поскорее переодеться и идти на ужин. Даже если мысли ужасно далеки от еды.
Мимолетный порыв спросить – а меня ты тоже считаешь?... – безжалостно подавляется. Незачем. Каким бы ни был ответ, он ничего не изменит. Потому что…
Только безумец взялся бы строить дом на песке: слишком ненадежная опора. От дождя и ветра осядут стены…
Он не сможет его защитить – защитить от своих же. Если придет приказ, ему придется подчиниться.
…и обрушится потолок.
Он даже не может полностью ему доверять. Не имеет права – не после того, как видел золотистый отблеск в серых глазах.
Что останется от такого дома? Груда камней и одиноко стоящая на песке дверь?
Он может только слушать. Просто слушать, внимательно, без жалости и сочувствия, позволяя выговориться – так, как его, кажется, еще никто не слушал.
И, может быть, потом рассказать что-нибудь в ответ.
Дверь, которая открывается в обе стороны.

Неа. Начинающий некромант. "А потом я придумаю себе хобби. Кто знает, может, воскрешение мертвецов."

Могущество некромантии изрядно переоценивают. Атмосфера страха, загробного ужаса, запретной тайны сбивает с толку непосвященных, заставляя верить в какую-то запредельную мощь ее адептов, способных обмануть даже смерть. Но романтические представления неофиты обычно сохраняются только до первого практического урока, который начинается с объяснения: «лопату нужно держать вот так…» И заканчивается по колено в грязи на дне вскрытой могилы.
Привлекательного в этом мало. Ничего таинственного нет совсем. Но тем, кто не отступался, некромантия со временем давала совершенно особую силу… и огромное количество неприятностей.
Как и любой вид магии, впрочем.
Неа положил в чемодан аккуратно сложенную стопку одежды. Бросил поверх ритуальный кинжал и еще несколько мелочей, необходимых для каждого уважающего себя некроманта. Прошелся по комнате, рассматривая книжные полки и вспоминая, что еще нужно забрать. Около двери он на мгновение замер, прислушиваясь.
Тихо. Пока еще все тихо.
Церковь не одобряла некромантию. На мнение церкви Неа было наплевать. Он с удовольствием устроил бы Пляску Смерти прямо на церковном кладбище, подняв самых влиятельных епископов прошлых лет – это было бы изящной издевкой, даже лучше, чем оргия на алтаре, но… Приходилось сохранять тайну.
Потому что его семья – на мнение которой плевать было сложнее и, в чем-то, намного опаснее – тоже была против. Нет, вовсе не из человеколюбия, разумеется. Неа отлично знал своих родственников и понимал, что это качество присуще им в самую последнюю очередь, уже после «добродушия» и «скромности». И не из уважения перед смертью – в семье, ведущей свое начало от легендарного Ноя, ее не боялись и не слишком уважали. Неа поморщился и отошел от двери.
Однако, его родственников все же больше интересовал довольно скучный процесс превращения «живого» в «мертвое» и желательно навсегда, а вовсе не наоборот.
Наоборот – значит, против семьи. Значит, семья обязательно постарается остановить «предателя».
Неа резким движением захлопнул крышку чемодана.
- Я буду решать сам, что мне делать, когда и с кем. И если захочу – заведу себе хобби, - он усмехнулся. - Кто знает, может, воскрешение мертвецов.
Пора уходить.
Путь отступления давно продуман и подготовлен, а фамильное кладбище, так удачно расположенное как раз за особняком, поможет исчезнуть незамеченным. Сил на то, чтобы поднять его, уйдет изрядно, но зато оно так шикарно отвлечет внимание всех членов семьи…
«Брат, ты так хотел единства семьи. Надеюсь, тебе понравится встреча с предками.»

Канда|Аллен. Жестокая схватка, меч у горла и тихий шепот "Я не предатель" NH!

Говорят, что время – словно река, что оно течет плавно, быстро, неудержимо и его невозможно повернуть вспять… Канда мог бы с этим поспорить, если бы его хоть немного интересовали философские споры. Потому что кто-кто, а он прекрасно знает, насколько иначе время может вести себя во время битвы. И что иногда оно просто замирает. Останавливается, застывает куском льда – даже секундные стрелки будто примерзают к циферблату.
А весь мир сужается до сверкающего лезвия меча у чужого горла – и узкой красной полосы на серой коже. Серой, Акума ее задери!
Как? Почему? Зачем?..
Канда почти физически ощущает, как лихорадочно проносятся в голове мысли, пытаясь найти ответы и раз за разом безнадежно упираясь в тупик. И никак не получается оторвать взгляд от единственной капли крови, стекающей по шее вниз к ключицам.
Ужасная глупость – кидаться на Ноя с обычным мечом, но что поделать, если рефлексы работают быстрее рассудка, а Мугена у него больше нет.
Вдвойне глупость – не доводить задуманное до конца, останавливая лезвие в последний момент у самого горла противника.
И уже совершенный идиотизм – замирать на месте, пристально вглядываясь в его золотистые глаза, пытаясь отыскать в них... хоть что-то. Знакомое. Как будто стигмат на лбу недостаточно, чтобы похоронить надежду.
Но воистину, надежда всегда умирает последней. И Канда рассматривает лицо Уолкера – может быть, просто не зная, что здесь теперь еще можно сделать.
Резкий прерывистый вздох, кажется, один на двоих, разбивает магию момента – и мир возвращает себе размеры и скорость. Аллен сильнее прижимается к стене, откидывает голову, бессознательно подставляя шею в древнейшем жесте доверия и подчинения, и шепчет:
- Я не предатель.
Почему-то ему хочется поверить.
Осторожно отвести клинок от горла. Канда отступает на шаг и смотрит, как светлеет кожа, как выцветает ярко-желтая радужка, возвращая себе привычный серый цвет. Руки у него не дрожат, но костяшки пальцев белеют от того, с какой силой он сжимает рукоять.
И в голове неожиданно становится совсем пусто. Неужели от облегчения?
- Не смей больше, - собственный глухой голос кажется чужим.
Канда сам бы не смог внятно объяснить, что имеет в виду, но Аллен, кажется, понимает. Он кивает и устало улыбается.
- Ты зря беспокоишься, - и еще пытается его успокаивать. Протягивает руку собираясь прикоснуться к плечу – и останавливается на полдороге. - Неа не собирался уничтожать Орден...
Неа?
На мгновение Канде кажется, что он слышался. Но нет… и от этого становится еще хуже. Мало того, что этот болван поддался Ною, так он еще его и по имени называет? Закипающая злость иррациональна, беспричинна – и очень горяча.
Что этот придурок опять с собой делает?
- Да к черту Орден! – он даже не собирается дослушивать, что там Уолкер пытается рассказать про Орден. Об этом можно будет подумать потом. А сейчас – схватить недомерка за горло, слегка сдавить, чувствуя, как под пальцами отчаянно бьется чужой пульс, и прорычать, глядя прямо в растерянные глаза. - Не смей больше предавать себя, идиот!
Оставайся собой, сражайся за себя – потому что я не хочу тебя потерять. Я не позволю тебе потеряться.
И мне наплевать, что ты сам думаешь по этому поводу.

Канда|Аллен. "Господи, прости, но я сдаюсь. Он идиот."

Лави сам не знал, что заставило его встать посреди ночи и заглянуть в библиотеку. Может быть, интуиция, а может, просто бессонница. Но что он точно не рассчитывал найти там, так это Уолкера, с сосредоточенным видом ставящего заплатки на форменный плащ.
Выяснить причину такого необычного поведения оказалось нетрудно. А вот уяснить – намного сложнее.
- Господи, прости, но я сдаюсь. Он идиот. И придурок. И психопат, – Аллен агрессивно втыкал иголку в ткань, словно представляя на ее месте упомянутого «идиота». – Да чтоб я еще раз согласился с ним тренироваться…
Лави задумчиво посмотрел на него, взъерошил волосы и на всякий случай решил уточнить:
- Мм… Аллен? Ты хочешь сказать, что Юу весь вечер за ужином смотрел на тебя?
- И поесть нормально не дал, - Уолкер тяжело вздохнул. Под тяжелым взглядом Канды ему действительно кусок в горло не лез… То есть, на самом деле лез, конечно – чтобы заставить Аллена голодать нужно что-то намного более весомое, чем чьи-то взгляды, но удовольствия от еды все равно было намного меньше, чем обычно.
- А потом сам потащил тебя в лес. Тебя одного. На ночь глядя. Так?
- Ага. Тренироваться, - Аллен закрепил узелок и щелкнул ножницами, отрезая нитку. -
Как будто ему в Ордене места не хватает.
- И порезал тебе весь плащ, заставив его снять? И рубашку? – Аллен гневно фыркнул – Лави расценил это как положительный ответ. - И ты не понимаешь, почему?
Аллен на время отложил в сторону свое «рукоделие», недоуменно взглянул на Лави и решительно подвел итог:
- Потому что он идиот. Полный идиот, помешанный на своей железке, который не умеет тренироваться не угрожая кого-нибудь прирезать…
Ученик Книгочея издал странный звук, подозрительно похожий на сдавленный смех. Аллен нахмурился:
- Лави? Я что-то не так сказал?
- Да нет, ничего, - Лави из последних сил попытался сдержать усмешку. – Просто знаешь… Извини, Аллен, но вы с ним друг друга стоите.

P.S. Есть продолжение (от другого автора) и еще одно

Тимканпи. Гнездо в волосах Кросса.

Мариан Кросс злился.
Нельзя сказать, чтобы в этом чувстве было что-то необычное. Раннее утро вообще редко располагало молодого генерала к добродушию – особенно, если предыдущий вечер, веселый, но утомительный, прошел за бутылкой прекрасного вина в компании не менее прекрасных женщин… Но сегодня Мариан проснулся трезв и в одиночестве. А причина его злости, как ни в чем не бывало, сидела на люстре и скалилась во все зубы. Зараза. Или, точнее, один мелкий, пронырливый золотой голем, который по какой-то непостижимой причине решил, что волосы Мариана – самое подходящее место для того, чтобы устроить себе гнездо.
И переубедить его пока не получалось. На раздраженные крики Тимкампи никак не реагировал, от тяжелых предметов уворачивался с ловкостью кошки, а пугать его пистолетом было просто бесполезно. И если днем Кроссу удавалось ограждать волосы от посягательств и вовремя смахивать голема с головы, то ночью…
Мариан бросил взгляд на висящее на стене зеркало и поморщился – видеть себя с одним огромным колтуном вместо волос было на редкость неприятно. И ведь не в первый раз уже.
Уже третье утро начиналось одинаково. Он просыпался, шел к зеркалу, несколько секунд разглядывал очередной кошмар на своей голове и с чувством слал заковыристое проклятие в адрес «безмозглого летающего куска золота». Потом, подумав, еще одно – ехидному мерзавцу, который с усмешкой завещал ему эту головную боль: «Я уверен, вы поладите…» Если бы Мариан мог, он вернул бы его только для того, чтобы от души врезать.
А потом еще нужно было браться за расчески (две расчески, потому что одна из них обязательно ломалась в процессе) и целый час приводить в порядок спутанные пряди.
Конечно, надежное решение проблемы – остричь волосы – иногда приходило Мариану в голову. И неизменно посылалось к черту: жертвовать красотой и стилем из-за какого-то голема казалось ему непростительной слабостью.
Нужен был другой способ.
Кросс вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну. Закурил и откинулся на спинку кресла, обдумывая ситуацию.
Может быть, стоит попробовать его… приручить? Кросс задумчиво поднял взгляд к потолку. А почему бы и нет? Тимкампи очень сильно отличался от обычных механических кукол, которых в Ордене называли «големами» и, вероятно, обращаться с ним тоже надо по-другому…
Проблема заключалась в том, что Мариан совершенно не представлял, как можно приручать големов.
От размышлений его отвлек неожиданный золотой всполох на периферии зрения – и какой-то странный хруст совсем рядом. Кросс быстро опустил взгляд и замер.
Несколько секунд он просто удивленно смотрел на жалкий огрызок в своей руке, в котором с трудом угадывались остатки сигареты, потом перевел взгляд на голема, устроившегося на подлокотнике. Тимкампи сидел, смущенно улыбаясь, и выглядел очень… заинтересованным.
Кросс усмехнулся:
- Так ты, оказывается, любишь сигареты? Ну-ну, - Мариан медленно достал из кармана едва начатую пачку – Тим облизнулся и вильнул хвостом. – Значит, будем тебя дрессировать.
…Кажется, они действительно поладят.

Канда|Аллен. Потасовка в баре и последующая совместная отсидка в камере. AU!

Как водится, в начале было Слово.
И, поскольку, Слово оказалось грубым и оскорбительным, следом явился Скандал, а сразу за ним – Драка, а потом…

А потом у Аллена ломается булавка. Что, в общем, ожидаемо, когда пытаешься скоблить тонким металлическим стержнем по бетонной стене.
- Вот черт, - он морщится и выбрасывает бесполезный обломок. – Так и знал, что обязательно сломается в самый неподходящий момент. Слишком паршивое железо.
Аллен раздраженно вздыхает и отходит на шаг, едва не наступив на ногу Канде, сидящему на узкой деревянной лавке, прибитой к противоположной стене.
Тот рассматривает косо нацарапанную Уолкером на бетоне надпись и кривится:
- Тебе заняться нечем..?
«…идиот» - он не договаривает определения вслух, но замалчивает настолько выразительно, что невысказанное почти осязаемо повисает в воздухе.
К счастью, у Аллена редкий дар не замечать того, что не высказано ему напрямую.
- Вот именно – нечем! – он с размаху падает на лавку рядом с Кандой, слегка задевая его плечом. - Да чем здесь вообще можно заняться?
Он широким жестом обводит всю окружающую их обстановку – и это совсем несложно. Потому что обстановка крайне скудна и ограничивается комплектом из четырех бетонных стен, одного потолка с трещинами, одной запертой дверью, одной жесткой лавкой и неподдающимся подсчету количеством паутины в правом верхнем углу.
Камера, в которую их посадили, на удивление маленькая: даже по диагонали в ней можно сделать всего три шага – а потом долбануться головой об угол.
Хотя, конечно, в планы ни одного из узников не входит такой необычный способ самоубийства. Вот убийства – вполне может быть.
Аллен еще раз вздыхает и неожиданно заявляет:
- Это из-за тебя все.
Канда замирает на мгновение. А потом разворачивает к окончательно охамевшему Уолкеру и вкрадчиво переспрашивает:
- Что?
Этого короткого слова хватило бы, чтобы перепугать банду отморозков. Но Аллен даже не отдвигается. Он смотрит прямо в глаза Канде и ухмыляется так, словно драка, на которую он нарывается – самое долгожданное и желанное событие в его жизни.
Что-то вроде запоздавшего подарка на Рождество.
- Ты оглох, да? - он проговаривает это почти с наслаждением. – Мы здесь, потому что это ты первым обозвал меня «недомерком», тупица.
На самом деле, оба прекрасно знаю, что они оказались в камере просто потому, что затевать драку в баре, расположенном в двух шагах от полицейского участка – очень плохая идея. И уж тем более, не стоило лезть в драку с полицейскими, попытавшимися их разнять. Или же хотя бы вспомнить перед этим, что количество имеет нехорошую тенденцию возобладать над качеством, и двое против десяти – не слишком обнадеживающий расклад.
Но сейчас они упрямо игнорируют этот факт – иначе придется признать, что драться вместе против общего врага обоим понравилось намного больше, чем друг против друга.
- Ты действительно недомерок, - Канда угрожающе щурится и напрягается, готовясь с разворота двинуть в челюсть усмехающемуся Аллену. - И если ты еще хоть раз назовешь меня…
- А ты действительно тупица.
Камера слишком маленькая и совершенно не подходящая для хорошей драки – вместо нее получается какая-то возня. А лавка чересчур узкая, и чтобы не свалиться с нее, приходится отчаянно цепляться друг за друга.
Но, на удивление, они оба не возражают против такой близости.

Комуи, Аллен. Просто несложная операция на мозге. Сложных там и не бывает.

Комуи любил науку. Наука любила его. Но и для третьих лишних в этом страстном союзе тоже было место – много, много вечно вакантных мест под грифом «добровольцы-испытатели».
А взгляд на «добровольность» у смотрителя Черного Ордена был специфический.
- Аллен, слезай, - Комуи ласково улыбнулся. К сожалению, вместе с маниакальным блеском его очков это выглядело не слишком обнадеживающе и желания слезть у Уолкера не вызвало. Скорее наоборот. - В этом нет ничего страшного, просто несложная операция на мозге. Сложных там и не бывает.
- Потому что пациенты в любом случае не пожалуются, да? Что отрежешь – то и лишнее, никаких врачебных ошибок…– Аллен нервно хмыкнул и сильнее вцепился в люстру. Хорошо еще, что в столовой висела такая большая, способная выдержать его вес.
Внизу под ним кружил очередной комурин, напоминая караулящую жертву акулу.
- Аллен! Ради науки!
- Нет! – Аллен для убедительности помотал головой. - Отстаньте! У меня, может, там вообще оперировать нечего!
Ему пришло в голову, что уж лучше прослыть идиотом, чем стать им на самом деле, попав в цепкие руки смотрителя, возжаждавшего экспериментов.
- Орден тебя не забудет! – Комуи пропустил слова Уолкера мимо ушей и многозначительно поправил очки.
Ему было очень жаль, что нельзя попросить любимую сестренку стащить упрямого «добровольца» с люстры, а комурин-помощник №13 так высоко не достает…
- Ни за что! – Аллен передернул плечами и решительно заявил: - Если Ордену нужен доброволец, идите к Канде! У него, если что, все обратно отрастет... А если не отрастет, то никто и не заметит!
- Аллен, ты же не сможешь сидеть там вечно, - Комуи укоризненно вздохнул. - Проголодаешься и слезешь.
Аллен фыркнул и поерзал, устраиваясь поудобнее. Тихо пробормотал себе под нос:
- Если я проголодаюсь, вам никакой комурин не поможет.
Он уже успел сто раз пожалеть, что поддался на уговоры Линали дать ей урок игры в покер, пусть даже «совсем немножко, ну пожалуйста, Аллен, я никому не скажу!». Как будто бы с первым раздетым до трусов искателем – пусть койка медпункта ему будет пухом! – всем не стало понятно, кто ее этому научил…

И одно по не принятой заявке:
Линк/Аллен. Поздним вечером сидеть рядом в купе поезда и разгадывать кроссворд. Поцелуй (действие) как правильный ответ на вопрос о загаданном слове. NH!

Ехать в поезде пять долгих часов довольно скучно. И, хотя за несколько лет работы секретарем Линк почти профессионально научился терпеть скуку, это вовсе не значило, что она доставляла ему удовольствие.
Ему невыносимо хотелось найти себе какое-нибудь занятие. Но деревенские пейзажи за окном успели надоесть до оскомины, а бесконечно перечитывать тонкую папку, в которую Комуи уложил всю информацию о грядущей миссии, невозможно. К счастью, проводник любезно согласился принести скучающим экзорцистам вчерашнюю газету с большим кроссвордом на последней странице.
Сам Говард не особенно любил такие головоломки – слишком простые вопросы, слишком много неточностей в формулировках – но Аллен при виде кроссворда встрепенулся и азартно потянулся за карандашом.
Наблюдать за ним оказалось очень интересно.
Линк просто терялся в догадках, пытаясь понять, какое же образование нужно было получить, чтобы на вопрос «как в Индии называют погонщика слонов?» сходу ответить «махаут», знать, что самая высокая мачта на корабле – это грот-мачта… И надолго задуматься над названием третьей планеты от Солнца.
Посмотрев на мучительные раздумья Уолкера, Линк решил вмешаться.
- Это Земля, Уолкер. Наша планета, если вы не знали.
Аллен поднял голову от газеты и переспросил:
- Правда? А я думал, что Земля ближе всех к солнцу… – он перехватил изумленный взгляд Линка и несколько смущенно добавил: - В смысле, нам же ничто его не загораживает, так?
Говард молча покачал головой, не решаясь прямо здесь и сейчас углубиться объяснения элементарных основ астрономии. Кто и чему учил этого ребенка? И учил ли вообще?
Не меньше трудностей у Аллена вызвали вопросы, касающиеся литературы, музыки… и даже детских сказок.
- «Что разбудило Спящую Красавицу?» Хм, - Аллен задумчиво почесал в затылке карандашом. – Будильник? Нет. Тогда, может, шум? Гроза?
Говард не отрываясь смотрел на него. Вопрос о воспитании Уолкера засверкал новыми гранями.
- Вы не знаете эту сказку? – Линк с трудном представлял, как такое могло получиться, но озадаченный вид Аллена говорил сам за себя. Он вздохнул и подсказал: - Это поцелуй. Ее разбудил поцелуй.
Аллен замер на несколько секунд, переваривая это открытие. Повертел карандаш в пальцах и неуверенно ответил:
- Но это же глупо. Как можно кого-то разбудить поцелуем?
Линк улыбнулся уголком губ: забавно, что все же, несмотря на явные пробелы в образовании, своеобразное понятие о логике у Аллена было.
- Это просто сказка.
- Ну, если так, то ладно, - Аллен улыбнулся в ответ и снова опустил взгляд в газету. – Так, десять по вертикали: «самый твердый минерал на планете»… Алмаз, это легко. Следующий. Одиннадцать по…
Говард тихо хмыкнул и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Вагон слегка покачивало, тихое бормотание подопечного почти сливалось со стуком колес и убаюкивало…
Кажется, он задремал.

Говарда разбудило легкое прикосновение к губам. Прикосновение теплое, мягкое и удивительно приятное. А потом еще одно. И еще…
Он глубоко вздохнул и открыл глаза – и вздрогнул, встретив пристальный взгляд серых глаз.
- Уолкер! Какого… - сдержать рвущееся с языка грубое ругательство удалось только в самый последний момент, - черта вы делаете?!
Аллен невозмутимо пожал плечами. Он отстранился, но остался сидеть рядом с Линком, на одной скамье, и пересаживаться, похоже, не собирался.
- Ничего особенного. Просто проверяю, насколько правдивы сказки, - а черти в его глазах не просто скакали, а буквально отплясывали зажигательную тарантеллу.
У Говарда появилось навязчивое ощущение нереальности происходящего – этого же просто не может быть, это слишком… Он очень медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь взять себя в руки.
- И как, проверили? – кажется, упражнение возымело эффект. По крайней мере, вопрос прозвучал очень спокойно.
Хотя губы все равно горели.
- Мм… - Аллен посмотрел на инспектора, задумчиво покусывая нижнюю губу, и усмехнулся: – Нет. Вы слишком долго просыпались… Нужно будет попробовать еще раз.

@настроение: самое главное - хорошо питаться)

@темы: D.gray-man, фикшен, мое, с феста

---

Творческий бред

Все, пора начинать бороться со склерозом. Радикальными методами Или завести уже себе тетрадку и записывать туда все, что нужно сделать - иначе просто ужас какой-то...
Впрочем, я еще небезнадежна: вспомнила, наконец, про эту зарисовку и привела ее в приличный вид) Отредактировала, кое-что поменяла, немножко дописала финал.
P.S. да, вторая часть скорее всего будет, если она еще кому-то нужна когда я закончу с другими долгами.

Название: Уйти, чтобы остаться
Автор: Lafressa
Рейтинг: R
Жанр: ангст, романс
Пейринг: Кросс/Аллен
Размер: мини
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждения: AU (пост-канон) и ООС
Примечания: написано на Слэш-фесты — D.Gray-man. Кросс/Аллен. Убежать из Ордена, желая жить как обычный человек. "Я убежал от всего... от вас тоже..." R!

Паранойя – такая занимательная вещь.
Она, несомненно, женщина, потому что только дама может быть так вкрадчиво-настойчива. Ее имя похоже на испуганный вздох. У нее бледная кожа, нервные жесты и яркие, искусанные губы. И ее отражение в собственных глазах Аллен видит в зеркале каждое утро, вот уже почти неделю.
Она, как навязчивая поклонница, всегда идет в нескольких шагах позади, но стоит обернуться – улица пуста. Она незаметна и почти не слышна, только тихий цокот ее каблуков по мостовой напоминает Уолкеру о том, что он здесь не один. И можно подозрительно ловить взгляды случайных прохожих, можно вглядываться во все зеркальные поверхности, встречающиеся на пути, можно по три раза неожиданно менять маршрут… Но цепкое ощущение чужого взгляда все равно будет разбегаться по коже мурашками. Отдаваться тяжестью в затылке. Заставлять оборачиваться через каждые пять шагов.
О да, параноики живут долго. И весело – особенно, если им действительно есть от кого скрываться.
Аллен безрадостно улыбается и подносит к губам чашку с чаем, почти машинально бросая взгляд на ее округлый бок. Но там, разумеется, ничего не отражается, фарфор скуп на подобные фокусы. Чай явственно горчит, отдает полынью – интересно, что за травы заваривает для доверчивых посетителей хозяин этого заведения? Впрочем, Аллен выбрал это маленькое кафе не из-за качества напитков, просто здесь по утрам так восхитительно безлюдно. И сонный хозяин дремлет за стойкой, совсем не обращая внимания ни на раннего посетителя, ни даже на странного золотого голема, увлеченно грызущего печенье на столе рядом с ним. Настоящий отдых для издерганных нервов
Аллену очень хочется отдохнуть. Формула-заклинание, придуманная им для собственного успокоения: «Ну кому я теперь нужен?» давно перестала работать. Потому что на самом деле – нужен, и еще как.
Единственный из экзорцистов, не потерявший связь с Чистой Силой после того, как Темная материя была уничтожена. Единственный уцелевший носитель памяти Ноя в «активном» состоянии. Единственный, кто может управлять Ковчегом. Вполне достаточно, чтобы желающие заполучить Аллена Уолкера буквально выстроились в очередь. Чтобы его захотели изучать, использовать, уничтожить, спасти… Даже в Ватикане мнения разделились, а Аллен не стал дожидаться, пока они договорятся – второй раз сбежать из Ордена оказалось намного легче. Сложнее – спрятаться так, чтобы не нашли ни свои, ни чужие. Но, в конце концов, у Аллена в этом деле был достойный пример для подражания.
Аллен сильнее сжимает в руках чашку и медленно отпивает еще глоток отдающего полынью чая.
…И вот он-то мог бы отыскать своего ученика где угодно, и на краю света, и за краем. И даже из Ковчега за шиворот вытащить, если потребуется. Мог бы, если бы захотел.
И сам Уолкер тоже мог бы послать к учителю Тимкампи, «блокировка» поиска давно снята. Мог бы спросить совета, попросить о помощи или просто узнать, что произошло в Ордене за этот месяц. Мог, если бы не…
Аллен ставит опустевшую чашку на стол и облизывает губы, чувствуя горький привкус. Он даже не заметил, когда успел выпить весь чай – в последнее время подобное случается с ним все чаще. Просто слишком много мыслей и сомнений. А вопрос «что же делать дальше?» с каждым днем становится все острее, и Уолкер совсем не уверен, что может дать на него правильный ответ.
На дне чашки темные следы заварки складываются причудливый узор. Аллен равнодушно рассматривает его, поворачивая чашку в ладонях, и вспоминает.

* (неделю назад) *

Выбитый из руки учителя бокал укоризненно блестит на полу, он не разбился разве что чудом. Когда выяснение отношений переходит в финальную стадию и почти в рукоприкладство, хрупкие вещи обычно страдают первыми – но сейчас Аллену просто нет до этого дела.
- Ну и какого дьявола ты добиваешься, глупый ученик? – Кросс перехватывает его руку и почти рычит.
Когда-то давно, несколько лет назад, этого тона хватило бы, чтобы Аллен затих и отправился дальше зарабатывать деньги, отрабатывать долги или бегать по всему городу в три часа ночи в поисках «приличного вина»... Сейчас – нет.
Все же, он достаточно повзрослел с тех пор.
Аллен слегка морщится: разозленный Кросс сжимает его запястье так, что у Уолкера немеют пальцы. Да, поднимать руку на учителя – это было ужасно глупо. И к тому же совершенно бесполезно: чтобы у него появился хотя бы минимальный шанс в таком столкновении, нужно сразу активировать Чистую Силу, но…
Но Аллен и не собирается драться. Просто – выразить свое отношение к поступкам учителя в максимально выразительной форме. Если уж двухчасовой скандал не оказал должного эффекта.
- Я хочу, чтобы вы обратили на меня внимание! – Аллен вызывающе задирает подбородок.
В одной, довольно короткой фразе – подтекста больше, чем слов. «Я хочу, чтобы вы перестали доставать меня своими долгами. Я хочу, чтобы вы перестали отвечать на все мои вопросы презрительным молчанием и объяснили уже, что происходит вокруг. Чтобы перестали держать меня на расстоянии подзатыльника. Чтобы признали, наконец, что я для вас что-то значу. Я хочу, чтобы вы, черт возьми, начали относиться ко мне, как к равному!»
И это тоже – еще один способ вывести Кросса из себя. Ну, и, возможно, немного отплатить за собственные испорченные нервы. За те две недели, которые Аллену пришлось бегать за «воскресшим» учителем по всему Ордену – и в итоге все равно не получить никаких объяснений. Вообще ничего не получить, кроме очередной толстой стопки долговых расписок!
Пренебрежение злит. Почти так же сильно, как и постоянные упоминания учителя о своих «прекрасных дамах» - и возможно, ему стоило бы задуматься о природе этого чувства, слишком похожего на ревность.
Но Аллен редко дает себе труд подумать, прежде чем бросаться в бой.
- А тебе так хочется моего внимания? Ты ни черта не понимаешь в том, о чем просишь, - судя по поистине дьявольской ухмылке, Аллену действительно удалось раздраконить Кросса. - Впрочем… Ты же предпочитаешь учиться на собственных ошибках, так?
Аллен демонстративно безразлично пожимает плечами, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в руке.
- Вы сами говорили, что это единственный способ чему-то по-настоящему научиться.
…Много позже, мысленно возвращаясь в прошлое, Аллен не может не признать: что Кросс действительно умеет, так это учить. Учить наглядно, жестко и предельно доступно. Если потребуется – силой вбивая порой довольно неприглядную правду в голову и сердце «глупому ученику», который так долго не решается самостоятельно отрыть на нее глаза.
- А ты уверен, что сможешь выдержать этот урок? – у Кросса низкий, почти угрожающий и слегка хриплый голос.
Неожиданный вопрос сбивает с толку и несколько секунд Аллен просто подбирает слова. Но Кросс явно не собирается ждать, пока ученик соберется с мыслями – разговорам он всегда предпочитает практические занятия.
Мариан сумрачно усмехается и подталкивает Аллена к стене. Прижимает правую руку к каменной кладке у него над головой, сгребает в горсть отросшие за последний месяц волосы, рывком заставляет запрокинуть голову... Аллен негодующе дергается, пытается возмутиться, но успевает только судорожно вздохнуть.
Так смотри, Аллен Уолкер – ты действительно не понимаешь, почему тебя так задевает пренебрежение учителя?
Чужие губы грубо прижимаются к его губам. Кросс целует его – нагло, бесстыдно, с нескрываемым удовольствием. И это так… ярко и горячо, что даже ноющая боль в руке отходит на второй план.
Аллен зажмуривается до ярких пятен под закрытыми веками. Он почти не может пошевелиться, да и отступать некуда, сзади – холодная каменная стена. Кросс с силой прижимает его к ней, продолжая почти насиловать его рот. Не отпуская руку Аллена. И он так сжимает пальцы, что на запястье точно останутся синяки.
…Не понимаешь, почему так хочется держаться поближе к нему?
Острый приступ паники – когда Кросс отрывается от зацелованных губ – почти сразу же гаснет, теряется в горячем прикосновении губ к шее. Аллен напряженно замирает, его бьет мелкая дрожь. А голос куда-то исчезает и вместо громкого протеста получается только сиплый вздох. Голова кружится, ноги подкашиваются – совсем как в сентиментальном женском романе. Аллен слабо усмехается промелькнувшему в мыслях сравнению и действительно начинает чувствовать себя героиней, которую соблазняют. Да, по сути, уже давным-давно соблазнили – а она и не заметила.
«Черт, Лави ну зачем ты тогда подсунул мне ту идиотскую книжку?..»
…Почему тебя мутит от воспоминаний о его женщинах?
Кросс быстро справляется с пуговицами – и рубашка падает на пол. Аллен ежится: от неожиданной прохлады и нервного возбуждения по коже бегут мурашки. Или все же от страха? Но теплые ладони, скользящие по спине, согревают и немного успокаивают. И еще тихий шепот на ухо – Аллен почти не разбирает слов, но неожиданно мягкий тон помогает расслабиться и обнять учителя за шею. Самому потянуться навстречу.
…Ты действительно не понимаешь, что чувствуешь сейчас?
Шершавые камни царапают голую спину, но безумная нереальность происходящего настолько оглушает, что Аллен почти не чувствует этого. Он закрывает глаза, отказываясь встречаться взглядом с Кроссом. Аллен совершенно, безнадежно не представляет себе, как сможет потом разобраться во всем этом… И сможет ли? В душе все словно неожиданно перевернулось вверх дном, а похожая на голод, яростная, ожесточенная страсть выжигает дотла все остальные чувства.
Угли и пепел – это все, что ему останется после? Судя по всему, так.
Аллен стискивает зубы, глуша рвущийся из горла стон – тело словно живет своей жизнью и сладострастно выгибается в чужих, таких умелых руках. А ему и в голову не приходило, что он может реагировать на чьи-то прикосновения… вот так. Жадно. Бесстыдно.
Это просто какое-то сумасшествие.
И какой только идиот сказал, что первая любовь – прекрасное, чистое и возвышенное чувство?!

* * *

Горечь на губах – это же просто чай, да? Аллен ставит чашку на стол, может быть, чересчур резко, с глухим стуком.
Тимкампи быстро проглатывает последнюю печенинку и взлетает со стола. Мельтешит над головой хозяина, пытаясь заглянуть ему в лицо – Аллен словно не замечает голема. Он смотрит в окно, угадывая размытые, укрытые туманом очертания улицы, и очень старается улыбнуться – словно доказать себе, что ничего особенного не случилось, что все… нормально. Но губы вздрагивают и никак не желают складываться в улыбку.
И невольно вырывается:
- Я убежал от всего... от вас тоже, – чуть слышным шепотом, сразу же обрывая себя. Закусывая губы. Глубоко вздыхая – потому что глупо оправдываться теперь, глупо, смешно и бесполезно. Да и не перед кем уже.
Аллен встает из-за стола, оставляя около пустой чашки горсть мелочи – за чай – и накидывает капюшон. Тим привычно садится ему на макушку, вцепляясь лапками в темную ткань и складывая крылья. Уолкер на мгновение замирает, внимательно оглядывая улицу, прежде чем шагнуть за порог. Он не собирается отступать. Вряд ли у него на самом деле получится «жить, как обычный человек», но он будет очень стараться. Назло… всем.

* * *

Когда за Алленом захлопывается дверь, колокольчик над ней звонко тренькает, заставляя встрепенуться дремлющего хозяина кафе. Он сонно трет глаза, зевая, окидывает взглядом опустевшее помещение – а потом снова облокачивается на стойку и прикрывает глаза. Возможно, он был не слишком умным человеком, но, безусловно, очень благоразумным. Невозможно десять лет успешно содержать небольшое круглосуточное кафе и не нажить немного житейской мудрости – в частности, о том, что на некоторые вещи не стоит обращать слишком много внимания. И сейчас он просто мастерски не замечает непонятно откуда появившуюся под столом в самом дальнем углу зала пустую бутылку из-под вина. Под столом, за которым никто не сидел.
Воистину, иногда неведение – благо.

@музыка: Виа Гра - Пошел вон

@настроение: как мучительно жить на свете

@темы: D.gray-man, фикшен, мое, с феста

---

Драббл

Вот, выудила из недр черновиков. Вроде бы, достаточно приличная зарисовка Хотя, конечно, банальная.

Линк, Аллен. Шахматы
Рейтинг: G

Говард Линк любит шахматы – их, в общем-то, есть за что любить. Это замечательная игра для тренировки логического мышления, хороший способ привести мысли в порядок, возможность привнести в жизнь, полную хаоса, немного четкости и покоя.
И, несмотря на то, что многие находили такую аналогию подходящей, шахматы совершенно не напоминали ему войну. Разве она может быть настолько упорядоченной и логичной? В отличие от войны у шахмат есть множество правил, обязательных для исполнения. Пешки могут ходить только вперед. У игроков равное количество фигур в начале игры. Белое и черное никогда не меняются местами и не смешиваются.
А еще в шахматы невозможно жульничать, как бы кое-кто не пытался доказать обратное.
- Мм… - Аллен смотрит на доску, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Хорошо, а если я отвлеку внимание противника и потихоньку передвину парочку фигур?
Он быстро, но аккуратно сдвигает пешку на соседнюю клетку и бросает на Говарда вопросительный взгляд.
- Нет, - Линк, пряча улыбку, качает головой и возвращает фигуру на место. Поясняет: - Так не получится. Хороший игрок запоминает ходы и положение фигур, их самовольное перемещение он заметит сразу.
- Вот черт, - Аллен чешет в затылке, еще несколько секунд разглядывает доску, а потом пожимает плечами. – Ну, тогда я не знаю, что здесь еще можно придумать.
Он отодвигается чуть дальше к стене, откидываясь на нее спиной – и едва не опрокинув доску, устроенную ровно посередине кровати.
Линк с иронией наблюдает за ним.
- А может, все-таки попробуешь сыграть честно? Хотя бы раз, вдруг тебе понравится?
Аллен улыбается ему в ответ и качает головой:
- Не хочу даже пробовать. Понятно же, что тогда у меня не будет против тебя ни единого шанса, я ведь не гросм… - он спотыкается на непривычном слове, но сразу поправляется: – То есть, не мастер шахмат. Я правила-то только сегодня узнал. И названия фигур.
Аллен протягивает руку, берет с доски белого слона и с интересом осматривает его со всех сторон. Слегка поглаживает бока, словно изучая на ощупь.
- И ты сразу начал искать способ смухлевать, - Линк не отрываясь следит за движениями его пальцев.
- Привычка, - Аллен вздыхает и ставит слона на свою ладонь. – Кстати, ты говорил, что эта фигура называется «слоном», да? Но почему так, он же совершенно не похож.
Говард в легком замешательстве переводит взгляд на слона.
- Аллен, это просто фигура, ей не обязательно…
Уолкер протестующе взмахивает свободной рукой:
- Да, я понимаю, что необязательно. Но ведь конь почему-то выглядит очень даже по-конски, - он кивает в сторону доски, где на своем месте стоит фигурка, украшенная вполне узнаваемой лошадиной головой. – Что, художник, вырезавший фигуры, никогда не видел слонов?
«Ну, довольно логичное предположение. Абсурдное, но по-своему логичное», - Линк усмехается про себя и продолжает уже вслух:
- Сомневаюсь в этом. Просто «слон» - это только одно из названий, должно быть раньше его называли по-другому... Только не спрашивай, - поспешно добавляет он, увидев, как Аллен заинтересованно подался вперед, – почему его теперь так называют. Я не знаю.
- Но ты же любишь шахматы? – Аллен недоуменно наклоняет голову. Кажется, он считал, что о любимом предмете Линк должен знать все – и чуть-чуть больше.
Наверное, уместно было бы спросить его, а знает ли он сам что-нибудь об истории покера – но Говард, и так догадывается, что услышит в ответ.
- Люблю. Но это не значит, что я знаю о них все, - Линк улыбается уголком губ и с непонятным самому себе сомнением разглядывает изящную деревянная фигуру на ладони Аллена. Тот, похоже, пока не собирается возвращать ее на место.
Слон. Фигура, которая ходит наискосок, так далеко, как только захочет. Белая фигура, которая ходит по черным клеткам. Или черная – по белым. Почему из всех фигур Аллену так приглянулась именно она?
От странного, почти неуловимого символизма происходящего Говарду неожиданно становится неуютно, даже играть больше не хочется. И пока он с помощью Аллена собирает фигуры и убирает доску, у него в голове крутится один вопрос.
Интересно, а Четырнадцатый умел играть в шахматы?

@темы: D.gray-man, фикшен, мое

---

Все свое - тащу к себе!

Все, я заканчиваю приводить в порядок уже написанное и иду усиленно курить изучать канон ЗВ. Раз уж обещала

Название: О пользе чая
Автор: Lafressa
Рейтинг: PG
Жанр: пре-слэш
Пейринг: Канда/Аллен
Размер: мини
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждения: AU и ООС
Примечания: написано на One_String D.Gray-Man: Канда|Аллен. Аллен - настырный подросток, Канда - взрослый отшельник, живущий в горах. Аллен воображает, что Канда может исцелить его больную руку, изуродованную генетическим заболеванием. Но размер превысил тысячу слов, поэтому выкладываю отдельно. И с шапкой)

Канда внимательно разглядывает кружку: осматривает ее со всех сторон, переворачивает, прикасается к гладким бокам, почти неосознанно прослеживает пальцем линии узора. Да, обычно он не обращает так много внимания на бытовые мелочи, но это – особенный случай.
Хотя внешне кружка выглядит ничем не примечательной. Обожженная глина, змеящийся по бокам причудливый растительный орнамент темно-зеленой краской – самая обычная кружка. И в ней нет ничего странного. Нет - если забыть о том, что еще несколько дней назад у подобной вещи просто не было ни единого шанса оказаться в доме Канды. Старая кружка, пускай потемневшая и треснутая, но все еще способная удерживать воду, его вполне устраивала.
Но с тех пор многое изменилось.
Канда хмуро смотрит на сидящего напротив мальчишку – тот отворачивает и старательно делает вид, что полностью увлечен заварочным чайником. Осторожно сыпет в него какие-то душистые травы, сосредоточенно морщит лоб и даже как будто считает каждый листик.
Нет, спрашивать его бесполезно.
Чайник закипает удивительно быстро. Канда задумчиво смотрит на поднимающийся пар, все еще решая, нужно ли выразить свое возмущение таким наглым самоуправством, или новая кружка – все же слишком мелкий повод для этого?
Конечно, первым делом чай наливают ему.

* * *

Он пришел три дня назад, как раз когда за окном выпал первый снег. Подросток, на вид – лет пятнадцать, хотя, откровенно говоря, Канда никогда не был силен в определении возраста. И выглядел он удивительно… взросло. Аккуратный костюм, хотя и совершенно не по погоде, аккуратно причесанные волосы, аккуратная улыбка – и отчаянный взгляд, в котором даже Канда, не склонный к мистике и вычурным метафорам, словно въяве увидел отблески пламени от сгорающих за спиной мальчишки мостов.
Он попросил помощи: вылечить изуродованную руку. Попросил совершенно спокойно, так, словно бродить по горам и приставать к отшельникам с нелепыми просьбами было для него самым обычным делом. Он стоял на крыльце и отрешенно улыбался, пока удивленный таким заявлением, Канда пытался собираться с мыслями.
Было бы ложью сказать, что он никогда ничем подобным не занимался. Он умел лечить – не слишком хорошо, но достаточно, чтобы жители расположенной неподалеку деревни всерьез начали считать его знахарем-колдуном. Но с чего этот мальчишка взял, что ему под силу исцелить врожденное заболевание… Канда не представлял. И совершенно не собирался в этом разбираться.
А потом все пошло наперекосяк.
Он посчитал, что дверь, захлопнутая перед носом у незваного гостя, будет достаточно красноречивым ответом. А мальчишка посчитал, что это – отличный повод для того, чтобы усесться на пороге и осаждать негостеприимную «крепость» до победного конца. О чем подумал снег не знал ни один из них – он просто падал, сияющее белый и ужасно холодный.
Через два часа Канда, скрепя сердце и стиснув зубы, распахнул дверь. Он понял, что иначе утром ему придется отдирать от крыльца окоченевшего упрямого подростка с помощью лома. Нет уж, проще впустить нахала переночевать в доме, чем потом рыть этому идиоту могилу в промерзшей земле.
Едва заметную торжествующую улыбку, скользнувшую по бледным губам мальчишки, он проигнорировал. Как и глухой, явно охрипший от холода, голос:
- Спасибо. И кстати, меня зовут Аллен…
Канда посторонился, пропуская подростка в дом, и равнодушно оборвал его:
- Мне не интересно.
Все равно это только на одну ночь.

* * *

«На одну ночь». Канда берет в руки теплую кружку и слегка морщится – вспоминать о своей ошибке не особенно приятно.
Теперь ему кажется, что он впустил в дом не пятнадцатилетнего подростка, а, по меньшей мере, лесной пожар. Или цунами.
Каким-то непостижимым образом Аллен моментально захватывал всю доступную территорию, как будто заполнял собой все пространство – и Канда по всему дому натыкался на «следы» его присутствия. Плащ, небрежно брошенный на спинку стула, забытые на шкафу перчатки, рассыпанные по столу карты, плед на диване… Две новые глиняные кружки, судя по всему, купленные где-то в деревне. А еще – постоянные улыбки, болтовня о всяких пустяках, странно задумчивые взгляды.
Его было невозможно не замечать. От него невозможно было избавиться.
Канда довольно быстро исчерпал свой запас угроз, мрачных взглядов, язвительных нападок – все равно ничего не действовало. Угрозы пропускались мимо ушей, взгляды разбивались о непроходимое упрямство и неизменную улыбку, а на издевки Аллен только обиженно фыркал и пытался огрызаться в ответ.
Оставалось разве что взяться за катану в качестве последнего, радикального средства – но потом, опять же, придется разрывать снег, рыть могилу…
Канда невесело хмыкает и подносит чашку к губам. Отпивает глоток.
- Ну как? – Аллен смахивает упавшую на глаза челку и выжидающе смотрит на него.
Ему так важно?
Чай терпкий, слегка горчит – но при этом удивительно вкусный. Канда перехватывает внимательный взгляд мальчишки и неопределенно пожимает плечами. И делает еще один глоток. С его точки зрения это уже достаточное признание и качества напитка и таланта Аллена. Еду, которую тот время от времени пытается готовить, Канда есть бы не стал, его не прельщала рыхлая, разварившаяся лапша и суп, цветом и густотой напоминающий болотную грязь. Но вот такой чай – совсем другое дело. От него становится теплее душе и телу, до странного уютно, и…
И хочется, наконец, кое-что пояснить.
- Я не буду лечить твою руку, - Канда ставит кружку на стол. Облизывает губы – на них еще чувствуется терпкая горечь – и неохотно поясняет: – Не потому, что не хочу. Не могу. Это просто невозможно.
Может, хотя бы так до этого упрямца дойдет, что он старается впустую?
- Да я уже понял, - Аллен опускает глаза и машинально поглаживает округлый бок свой кружки. У него тонкие чуткие пальцы – пальцы музыканта. Или вора, что намного вероятнее.
Впрочем, Канде все равно: красть у него совершенно точно нечего. Кроме душевного равновесия, на которое этот надоедливый подросток почему-то влияет самым разрушительным образом.
- Тогда почему ты все еще действуешь мне на нервы? – Канда сверлит взглядом мальчишку, потихоньку проникаясь убеждением, что это – его личное наказание за грехи.
И когда он только успел так сильно нагрешить?
Аллен нервно верит в руках кружку, закусывает губу, словно на что-то решаясь. Он сидит, выпрямив спину, очень ровно и как будто даже подрагивает от напряжения. А потом кивает и медленно начинает отвечать, осторожно подбирая слова:
- Ты не можешь вылечить, да… Никто не может. Но, по крайней мере, тебе все равно, как она выглядит. Ты ни разу не… - он сбивается и неловко заканчивает: - В общем, с тобой даже не обязательно все время носить перчатки.
А потом он замолкает и комнате становится очень тихо.
Кажется, теперь очередь Канды подбирать слова, но он бросает это дело почти сразу – не любит и не умеет. И вместо этого он просто молча отбирает у Аллена кружку – точно ведь уронит, если будет так вертеть – мимолетно касаясь его пальцев. Темно-красная кожа правой руки шершавая на ощупь и очень теплая, и, на взгляд Канды, не сильно отличается от нормальной.
В целом, ему действительно все равно.
И этот простой жест почему-то сразу успокаивает Аллена. Он явственно расслабляется, ерзает на стуле, а потом неожиданно добавляет:
- И потом… Знаешь, - он бросает на Канду быстрый взгляд и улыбается самым хулиганским образом, – ты так настойчиво меня прогонял, что я просто не мог не остаться!

@настроение: в поисках вдохновения....

@темы: D.gray-man, фикшен, мое, с феста

---

Все свое - тащу к себе!

Традиционно собираю все в одну кучу)
Мои исполнения с One_String D.Gray-Man

Лави/Аллен. "Библиотекарь - тяжелая работа!"

До этого Аллену не часто приходилось бывать в библиотеке. Он не слишком переживал по этому поводу, и не расстроился бы, если так и не посетил этот храм знаний – но так сложилось, что именно в университетской библиотеке было удобнее всего подрабатывать после учебы. Расставлять книги по местам, подклеивать рассыпающиеся страницы, заполнять каталоги – за несложную, в общем-то, работу хорошо платили.
К тому же, скучать в одиночестве не приходилось… Хотя иногда и хотелось.
- Ох, Аллен, осторожно!
Когда тебя неожиданно отвлекают от работы это достаточно неприятно. Но когда тебя отвлекают сильным ударом по голове, так, что перед глазами вспыхивают цветные круги…
- Лави, какого черта?.. – Аллен схватился за ушибленную макушку, оборачиваясь к виновнику этого безобразия.
Или, вернее, к той колоссальной стопке книг, за которой едва угадывалась знакомая рыжая шевелюра.
- Извини, - Лави с явным облегчением бухнул свою стопку на стол и наклонился за упавшей на пол «Критикой чистого разума», с которой так неудачно познакомился Аллен. – Эта, верхняя, нечаянно соскользнула.
Уолкер с невольным уважением посмотрел на толстый талмуд и, морщась, попытался на ощупь определить, насколько шикарную шишку только что заработал.
- Ясно. А ты не мог бы в следующий раз класть наверх книги полегче?
- А тебя сильно приложило, да? – Лави небрежно бросил книгу на стол и обеспокоенно шагнул к Аллену. – Дай, я посмотрю.
Аллен покосился на друга и с сомнением покачал головой:
- Лучше не надо.
- Да ладно, Аллен, - Лави отмахнулся от возражений и положил руки ему на плечи. – Я же осторожно.
- А ты знаешь такое слово? – Аллен тихо вздохнул, сдаваясь.
Иногда ему казалось, что переупрямить Лави – это словно угнать асфальтовый каток: куча приложенных усилий и ничтожный результат. Но чувствовать осторожные прикосновения к волосам оказалось неожиданно приятно. Теплые пальцы перебирали пряди, скользнули за ухом, невесомо погладили по шее… Аллен невольно вздрогнул – по спине к затылку побежали колючие мурашки – и отстранился.
- Лави, хватит. Я в порядке.
- Да? – Лави неохотно убрал руки и сел рядом с Уолкером прямо на стол. – Но здесь на самом деле нужно быть поосторожнее. Быть библиотекарем - тяжелая и опасная работа!
Лави выразительно махнул рукой, случайно задев стоящую на краю стола книжную гору…
- Охотно верю, - Аллен вздохнул, глядя на рассыпанные по полу фолианты. – А если Книгочей узнает, как ты валяешь по полу его драгоценные книги, то она станет просто смертельно опасной...

Кросс, Неа, Аллен Музыкальная школа. "Он безнадежен!"

Кросс курит. Серый дым поднимается к потолку, резко контрастируя с почти стерильной белизной стен музыкального класса, но никого из собравшихся здесь это как будто не тревожит. Все равно отобрать у Кросса сигарету можно разве что под угрозой пистолета, а его, конечно, никто с собой не захватил. Или выменять ее на бокал вина – но выпивки в школе нет тем более.
Да и собрались они здесь совсем не для этого.
- Так он сможет играть на твоем инструменте? – Мариан кивает в сторону белоснежного рояля в центре класса.
- Разве что в покер, – Неа качает головой и расслабленно откидывается на спинку кресла. - Если карты не будут соскальзывать с полировки… А в том, что касается музыки, он безнадежен. Ни слуха, ни чувства ритма – ничего! Не знаю, кто в детстве наступил ему на ухо…
- Твой брат, должно быть, - Кросс хмыкает и стряхивает пепел с сигареты прямо на пол. – Этот веселый толстячок потоптался везде, где только мог… Он все еще носит дурацкие цилиндры и пытается руководить этой школой?
Неа морщится, словно от зубной боли:
- Сам знаешь, что да.
Аллен молча сидит на диване рядом с Кроссом, старательно делая вид, что его здесь как бы нет. Разговор, хотя и идет о нем, но явно не предполагает его участия, поэтому Уолкеру-младшему остается только молчать и слушать. И с ностальгией вспоминать то счастливое время, когда единственным известным ему музыкальным инструментом была старая цирковая шарманка, а о существовании нот он мог только смутно догадываться. И уж точно не зубрил с утра до вечера ни обращения трезвучий, ни разрешения интервалов, ни головоломные музыкальные термины, подозрительно похоже на черномагические заклинания…
- Аллен! Ты слушаешь?
Резкий окрик отрывает Аллена от сладких воспоминаний. Юноша резко выпрямляется и смотрит на своих му… учителей.
- Да, конечно!.. А о чем вы говорили?
Неа устало вздыхает, Кросс задумчиво щурится. А потом усмехается.
- Да так, ничего особенного. Мы, наконец, решили, что делать с твоим образованием, - Мариан выбрасывает погасший окурок в стоящую около дивана корзину и лениво продолжает: – Знаешь, Аллен, настоящий музыкант должен обязательно уметь одно из двух. Или очень хорошо играть…
Аллен еще сильнее выпрямляет спину и сцепляет руки на коленях - его охватывает дурное предчувствие. Потому что его попытки расстроить инструмент о-очень сложно назвать «хорошей игрой».
- …Или очень быстро бегать. Уворачиваясь от гнилых яблок и пустых бутылок, - усмешка Кросса становится откровенно издевательской. – И поэтому сегодня все твои занятия пройдут на свежем воздухе – на школьном стадионе. Под моим руководством!

Кросс|Нэа. Нэа - известный заговорщик, Кросс - детектив тайной полиции. "Ходят слухи, что они заодно..."
Внезаявочный персонаж, откровенно глупая интрига - автор не шпион, он только учится

Даже в знаменитой тайной полиции участь новичка все так же банальна и предсказуема. Ему не поручают ничего важного. Ему вообще не поручают почти ничего, разве что рассортировать прошлогодние отчеты, заточить карандаши, отнести записку в соседний отдел, сбегать за горячим кофе для более опытных коллег – или за кое-чем покрепче…
Правда, даже в старых отчетах полно государственных тайн. Записки зашифрованы так, что без ключа в них ничего невозможно понять. А коллеги пьют принесенный кофе мелкими глотками, внимательно принюхиваясь, словно отыскивая малейшие признаки яда. Просто на всякий случай.
Джон Хопкинс – типичный новичок. Он появился в тайной полиции два дня назад и еще не успел освоиться на новом месте, не привык к царящей повсюду атмосфере ненавязчивой паранойи, но про Мариана Кросса он уже знает очень и очень много.
Разве о нем можно не знать?
Легенда тайной полиции. Кумир для молодых сотрудников. Самый скандально известный агент – и при этом самый успешный, не проваливший ни одного дела…
Когда Джон приносит ему бутылку вина – кофе Кросс не пьет принципиально – у него дрожат руки. В каком-то смысле это походит на причастие, священный ритуал: осторожно поставить бутылку на стол, получить небрежный кивок в знак благодарности и тихо, почти на цыпочках удалиться.
Конечно, о Кроссе ходило множество слухов. За эти два дня Джон выслушал, наверное, не один десяток – загадочных, пошлых, запутанных, неправдоподобных… Говорили, что он вечно в ссоре с начальством. Что половина его «командировок» в действительности – просто самовольные отлучки со службы. Что он пользует бешеной популярностью среди прекрасного пола и трудно сказать, чего на его счету больше: пойманных заговорщиков или соблазненных женщин. Что сейчас он занимается нашумевшим делом Музыканта, поднявшего на уши весь город пару месяцев назад… И еще говорили – понизив голос и трижды убедившись, что поблизости нет ни Кросса, ни кого-то, хотя бы отдаленно похожего на неуловимого заговорщика – что на самом деле они с ним заодно.

* * *

Свеча горит ярко, жадно. Прозрачные восковые слезы застывают на металлическом подсвечнике и иногда капают на стол, но сидящему за ним человеку нет дела до портящейся полировки. У него в руках письмо – разумеется, совершенно случайно оброненное почтальоном около его калитки, под колючий розовый куст... Он внимательно вчитывается в ровные строчки.
«Дорогая Лиззи!
Не могу выразить, как я рада за тебя: попасть на ежегодный весенний, бал, – это мечта каждой незамужней девушки! Только там можно встретить красивого и состоятельного малодого челавека, который станет тебе достойной партией… Должно быть, ты уже подыскала себе платье? Обидно признаваться, но в этом деле я ничего не могу тебе посоветовать, в нашей глуши еще нескоро ббудут следитьь за модой так же пристально, как в столице. Вообрази: желтые шелковые, ленты, у нас до сих пор считаются «последним писком»…»
Человек за столом едва заметно улыбается и откладывает письмо в сторону. Дальше можно не читать, оставшиеся пол страницы это не более, чем маскировка. Разумеется, никакой Лиззи не существует в природе. И письмо написано отнюдь не молодой девушкой, мечтающей о балах – да, почерк округлый, аккуратный и похож на женский, но это ни о чем не говорит. Почерк несложно подделать.
Да и весь смысл письма укладывается в несколько слов, выделенных нарочитыми ошибками – не самая надежная шифровка, но для срочного письма вполне подходящая. «Бал», «молодой человек», «будут следить», «ленты».
Человеку, которого в определенных кругах знают как Музыканта, этого достаточно.

* * *

Джон Хопкинс нервничает, но при этом он страшно доволен и даже горд собой. Он впервые присутствует на допросе… «Нет, - мысленно поправляет он себя. – Это не допрос, мы же не полиция, чтобы прибегать к грубому давлению на подозреваемого. Это просто мирная беседа с целью получения информации. А допрос будет позже. Если будет, разумеется.» По крайней мере, так сказал ему Мариан Кросс.
Идти на первое задание вместе с легендарным детективом – у Джона, и в самом деле, есть повод для гордости. И он очень старается быть полезным. Старается не упустить ни малейшей детали из разворачивающейся перед ним беседы.
-…И вы, разумеется, ничего не знаете о Музыканте?
Мариан Кросс задает вопросы обманчиво ленивым тоном, удобно устроившись в кресле и перекатывая в ладонях бокал вина – хозяин, господин Нэа Уолкер, был настолько любезен, что пригласил агентов разделить с ним обед.
- Я увлекаюсь музыкой, - Уолкер совершенно спокойно встречает взгляд Кросса. – И знаю многих известных композиторов и музыкантов. Не могли бы вы уточнить, о каком именно говорите?..
Джон сидит в соседнем кресле, по правую руку от Кросса, молчит и внимательно слушает. Этим вечером ему предстоит писать свой первый отчет, и он должен быть максимально полным.
У Хопкинса ноет и чешется исцарапанная правая рука – проклятые розовые кусты у калитки, кто только додумался их там посадить?! – но он не обращает внимания на такую мелочь. Дело важнее.
- …У преступников такого рода обязательно бывают сообщники, которые могли бы… продолжать его дело, когда сам Музыкант оказывается под подозрением. Что вы об этом думаете?
- Ничего, - Уолкер улыбается и слегка пожимает плечами. – Я же не преступник…
Джон не отвлекается даже тогда, когда в комнату тихо входит мальчишка лет десяти – должно быть, сын кого-то из прислуги – и начинает ловко убирать со стола грязную посуду. Хопкинс только замечает необычный цвет его волоc: они совершенно белые, словно седые. Но напряженный разговор поглощает все внимание Джона.
-…Хотите сказать, что совершенно ничего не знаете о готовящемся заговоре? – Мариан тоже бросает на мальчишку один-единственный мимолетный взгляд и снова поворачивается к хозяину дома. – И никаких слухов до вас не доходило?
- Нет, - Нэа отвечает очень твердо, почти припечатывает. – Я верный сторонник правящей семьи… В конце концов, в каком-то смысле, я даже их родственник. И меня не интересуют подобные слухи!
В комнате повисает тишина. Уолкер невозмутимо улыбается, Кросс многозначительно молчит. А Джон в легкой растерянности переводит взгляд с одного на другого, его обескураживает такое резкое завершение беседы. Как будто здесь было сказано что-то, что он не смог уловить, несмотря на всю свою наблюдательность.
А мальчик-слуга продолжает тихо и быстро убирать посуду. На его воротнике – ярко-желтая шелковая лента.

Аллен|fem!Канда. По мотивам "Рапунцель". H!

Башня не понравилась Аллену с самого начала.
Она была слишком высокой, слишком мрачной, плохо вписывалась в окружающий идиллический пейзаж и навевала ему воспоминания об услышанных в детстве страшных историях про ведьм и черных колдунов, которые всегда живут в такой вот высокой-превысокой башне, где заживо варят и съедают любопытных путников... Будь у него выбор, Аллен к ней и близко бы не подошел. Но когда за тобой гонится целый отряд королевской стражи, привередничать не приходится. В конце концов, отличие от героев детских сказок, алебарды стражников – вещь намного более материальная, и проверять их остроту на своей шкуре Уолкеру не улыбалось.
Поэтому Аллен лишь глубоко вздохнул, поправил сумку на плече и ринулся на штурм.
Против ожидания, вскарабкаться оказалось несложно. А отдаленный шум продирающейся сквозь чащобу погони добавлял Аллену ловкости и энтузиазма – поэтому уже буквально через пять минут он спрыгнул с подоконника на каменный пол. С интересом окинул взглядом просторную комнату, замечая широкую кровать под балдахином, многочисленные полки, горшки с цветами и…
А потом затылок неожиданно взорвался болью и в глазах резко потемнело.

***

Приходить в себя после сокрушительного удара по голове всегда неприятно. Приходит в себя привязанным к стулу – неприятно вдвойне. Особенно, если у тебя путаются мысли и никак не получается вспомнить, где же ты вообще находишься.
Аллен застонал и заерзал, пытаясь устроиться поудобнее на жестком стуле. Его голова трещала и как будто собиралась в самое ближайшее время развалиться на части. А перед глазами плясали веселые звездочки, мешая рассмотреть стоящую перед ним девушку… Погодите, что? Девушку?
Аллен потряс головой, но видение темноволосой незнакомки исчезать не пожелало. Довольно красивой незнакомки, между прочим – даже несмотря на явно домашнее и изрядно помятое платье. Но кое-что в ее облике заставило Уолкера мгновенно забыть о симпатичном лице: веревки, которыми он был связан, почему-то тянулись к ней, словно… волосы?! У нее такие волосы?!
Аллен несколько секунд потрясенно разглядывал тянущиеся по полу пряди, похожие огромных на черных змей, пытаясь как-то втиснуть это зрелище в свои представления о мире. Потом осторожно поднял взгляд – и оторопел во второй раз. В руках девушка крепко сжимала массивную чугунную сковородку, от одного взгляда на которую у Аллена сильнее заныла шишка на затылке.
Уолкер постарался как можно незаметнее сглотнуть. Странные волосы, сковородка… и колдовская башня, да – он наконец вспомнил, куда залез на свою беду.
Кажется, он снова во что-то влип.
- Э… Привет, - трудно дружелюбно улыбаться, когда сидишь связанный чужими волосами, но Аллен старался. Угрожающий взгляд девушки, вместе со сковородкой в ее руках убедил его, что сейчас лучше вести себя как можно вежливее.
Но, кажется, на незнакомку улыбка не действовала. Ее выражение лица ни капли не смягчилось.
- Кто ты?
Аллен пожал плечами насколько позволили путы, одновременно замечая про себя, что таким голосом, при желании, вполне можно перерезать горло – так много в нем звенело холодной стали.
- Знаешь, это такой трудный вопрос. Я… вроде как, - детские воспоминания снова вспыли откуда-то из глубин памяти, выстраиваясь в нехитрую цепочку: башня ведьмы-заточенная принцесса-рыцарь-осободитель. – Странствующий рыцарь!
Да, выдумка не самая удачная, но признавать себя преступником, находящимся во всекоролевском розыске, в подобной ситуации казалось Аллену весьма… неразумным.
Девушка удивленно отступила на шаг, скептически осмотрела Уолкера и покачала головой. Категорично заявила:
- Не ври. Ты не тянешь на рыцаря, ты слишком… мелкий для этого. И зачем бы рыцарю таскать в сумке корону? – В девичьих руках блеснул тонкий золотой обруч. – Ты ее украл, так, вор?
В последнем слове прозвучало столько презрения, что поперхнувшийся воздухом Аллен даже на мгновение забыл о «мелком» и возмутился:
- Не украл, а выиграл! В карты! Почти честно, между прочим, - Уолкер вздохнул и с тоской взглянул на свою, кажется, уже бывшую добычу. А потом неосмотрительно ляпнул: - Ну и потом, ты со своими волосами и сковородкой тоже не очень-то похожа на прекрасную принцессу. Я даже не уверен, точно ли тебя прятали в этой башне от мира, или все-таки мир – от тебя?
Девушка в ответ опасно прищурилась, и…
«Бам!» – сковородка свистнула в воздухе и, словно карающий меч, рухнула на голову бедному «рыцарю».
- Ох… ну зачем так сильно-то, а? – Аллен тихо простонал, расфокусированным взглядом наблюдая, как звездочки перед его глазами побежали по второму кругу.
- Это чтобы ты не болтал всякую чушь, - девушка гордо фыркнула и любовно огладила свое оружие. – Так зачем ты забрался в мою башню, «рыцарь»? И не вздумай врать!
Врать? Чтобы еще раз познакомиться с ее любимой сковородкой? Чудесная перспектива. Аллен нервно усмехнулся. Он уже начинал думать, что застенки королевской тюрьмы – не такое уж плохое место. По крайней мере, тихое.
- Я все объясню, - Уолкер выпрямился на своем стуле и лихорадочно размышлял. Ему еще бы чуть-чуть времени, хотя бы придумать, что именно ей объяснять, чтобы прозвучало правдоподобно. - Только, может, ты хотя бы скажешь для начала, как тебя зовут?
Девушка подозрительно посмотрела на Аллена но, помедлив, все же ответила.
- Канда.
- Красивое имя, - Аллен улыбнулся. Канда фыркнула. – Нет, правда, красивое. Итак, слушай…

Аллен. AU! Студенческая жизнь. "Диплом по Чаку Норрису настолько крут, что его не надо защищать." H!

Лето – это чертовски хорошее время года… при условии, что вам не нужно сдавать дипломные проекты. И защищать их. Потому что сражение с дотошной комиссией за свой статус выпускника портит студентам настроение, нервы и самочувствие не хуже, чем неожиданно рухнувший на голову мешок с кирпичами.
Впрочем, некоторым удается увернуться.
- До свидания! Спасибо за оценку! – Аллен выскочил из аудитории, стараясь сделать вид, что вовсе не торопится никуда и уж точно не сбегает, и сразу захлопнул за собой дверь. Прислонился к стене, медленно вдохнул, выдохнул… Запрокинул голову и усмехнулся куда-то в потолок, пробормотав себе под нос: – Вот уж действительно, диплом по Чаку Норрису настолько крут, что его даже не надо защищать.
С удовольствием вспоминая застывшие лица преподавателей, узнавших тему его работы, Уолкер хмыкнул и мысленно погладил себя по голове за поистине гениальную идею. Стоило только заявить, многозначительно положив руку на бейсбольную биту с подписью маркером «приложение №1», что для демонстрации практической части ему нужен доброволец из комиссии – как пристальный интерес к его работе резко упал. Ему быстро поставили «хорошо» - наверное, поставили бы и «отлично», если бы в комиссии по злосчастному совпадению не оказался Малькольм Рувелье – и выгнали за дверь.
Хотя, конечно, здесь сыграл свою роль и выбор научного руководителя: должно быть, многие члены комиссии еще не забыли, как лет пятнадцать назад Мариан Кросс защищал свой диплом на этой же кафедре. По графу Калиостро.

К9-89. Неа. 30 сребреников Иуды.

Крошечная комната слишком тесна для двоих. Но для краткой передышки она вполне подходит, несмотря на минимум мебели, пыль и паутину по всем углам. И, хотя единственное окно распахнуто настежь, сигаретного дыма в ней уже больше, чем воздуха: у Мариана Кросса довольно своеобразное представление о чувстве меры.
Неа почти лежит на диване, откинув голову на спинку. На то, чтобы сесть ровнее, нет ни сил, ни желания. Полчаса отдыха – это все, что сейчас можно себе позволить, но они нужны, отчаянно нужны. Потому что в голове до сих пор звенит отголосок мелодии, а тело ноет от усталости. И пальцы дрожат – слишком много пришлось играть. Слишком сложная партитура…
Зато теперь Ковчег не сдвинется с места.
- Иуда получил за предательство тридцать серебряников, - Кросс нарушает молчание, отвлекая Музыканта от размышлений, и выбрасывает за окно докуренную до фильтра сигарету. - Тебе выдали бы шестьдесят, такая двойная игра того стоит.
Неа вздыхает и выпрямляется. Поднимает голову, встречается взглядом с Марианом и почти равнодушно возражает:
- Иуда предал не из-за денег, - собственный голос, хриплый и какой-то… измученный, заставляет Музыканта недовольно поморщиться.
Вынужденная слабость угнетает.
И еще слезы – нежеланные, неизбежные, такие неуместные. Предсказуемые. «Каждый раз, когда умирает кто-то из семьи…» Вот только почему убийца должен оплакивать тех, кого сам лишил жизни? Но семья Ноя по-прежнему считает отступника частью себя, и древней магии безразлично его мнение по этому поводу.
А ведь, кажется, Иуда тоже плакал.
Неа прочищает горло и заканчивает:
- Он просто хотел помочь любимому учителю. Доказать его божественное происхождение и бессмертие… - Неа медлит, прежде чем добавить: - Это одна из версий, конечно.
Кросс хмыкает, но не спорит. Достает новую сигарету и отворачивается к окну – богословские вопросы его не слишком занимают, хотя для экзорциста, наверное, пристало бы интересоваться… Эмблема Ордена на его плаще невольно притягивает взгляд Неа. Дурацкая мысль на краю сознания – а в ней сколько серебра?
На тридцать серебряников в Иерусалиме можно было купить раба. Сколько платит Орден за нового экзорциста? Что стоит дороже: верность или предательство?
А, впрочем, об этом можно подумать позже. Сейчас еще так много нужно сделать. Позаботиться о брате – это в первую очередь. А потом – Неа слегка усмехается – найти себе подходящую осину. Такую, чтобы веревка не просто порвалась, а обрушилась бы вместе с веткой, если не со всем деревом.
Бессмертие – такая сложная штука... Оно постоянно нуждается в доказательствах.

Роад. AU. Маленькая разбойница.
Дарк и ангст

Сказочники всегда врут. Красочно, вдохновенно, увлеченно, отчаянно – так, что им хочется верить, верить, что где-то там, в сказочной стране все лучше и добрее, чем здесь и сейчас.

С раннего детства у Роад всегда было множество игрушек, но она помнит, как быстро они ей надоедали. Драгоценные подвески, диадемы, печати, заколки и украшенные самоцветами золотые фигурки терялись и забывались в самых неподходящих местах - за что ей иногда попадало от папы. Теперь у нее есть зверинец, и с живыми игрушками оказывается намного веселее: они так забавно пляшут, если слегка пощекотать их острием ножа. Жаль только, что ломаются слишком быстро.
Роад любит сладкие леденцы на палочке, острые метательные ножи, полосатые чулки – и равнодушно перешагивает через лужу крови в зале. Сегодня в лесу захватили королевскую карету и папа немного… поговорил с кучером. Это неинтересно.
А еще она любит играть в куклы, и только поэтому молодая принцесса, которую везли в той карете, все еще жива. Даже когда выясняется, что, на самом деле, она никакая не принцесса. Роад просто забирает ее себе с обаятельной бесцеремонностью избалованного ребенка и с удовольствием наряжает, расчесывает длинные темные волосы, мягкие и словно шелковые. Разговаривает. У нее никогда не было такой замечательной игрушки и это так интересно.
Девчонка хочет спасти своего друга от Снежной Королевы.
Роад звонко смеется, искренне восхищенная ее наивностью.
- Ты действительно хочешь? Действительно думаешь, что сможешь? – она наклоняется к лицу пленницы и лукаво улыбается. Кажется, игра будет даже интереснее, чем она думала. – И ты хочешь, чтобы я отпустила тебя?
- Да! Пожалуйста! – «не-принцесса» отвечает, не задумываясь. В ее глазах горит отчаянная надежда, а на ресницах – застывшие, превратившиеся в иней слезы. Они никогда не могут растопить ледяные осколки Зеркала.
Роад знает, что этот лед тает только от горячей красной крови.
- Ну, хорошо, - Роад наклоняет голову на бок, на секунду опускает руку куда-то в складки юбки – и в ее пальцах сверкает небольшой бронзовый ключ. – Я дам тебе его. Ты можешь попробовать сбежать... и добраться до вершины белой башни.

Сказочники всегда врут – но их можно понять. Ведь им нужно написать красивую сказку.

И одно с D.Gray-man Fest

Канда | Аллен. "Да мы оба безумцы".
Мы все сошли с ума (с.) Да, и автор тоже)

Острый край легко, едва прикасаясь, скользит по запястью – почти невесомо, пронзительно. Рука непроизвольно напрягается, дергается, но чужие пальцы крепко сжимают и удерживают на месте. Аллен задерживает дыхание – чтобы вздрогнуть и резко выдохнуть, когда край сильнее прижимается к коже, оставляя узкую длинную царапину. Руку обжигает болью, кровь выступает почти мгновенно: ярко-алая полоса вызывающе выделяется на светлом запястье.
Аллен сглатывает – в горле сухо, как в пустыне. Почти шепчет:
- Что ты творишь…
Почему он это делает, и почему – с тобой?
Канда неопределенно хмыкает в ответ – что, в общем-то, может обозначать все, что угодно, от «а ты сам не видишь?» до «заткнись и получай удовольствие, раз напросился». И крепче сжимает руку Уолклера.
Почему ты ему это позволяешь?
Царапину дергает болью, но вырвать руку Аллену даже не приходит в голову. Есть во всем происходящем что-то… странно притягательное. Возбуждающее. Игра идет поперек всех правил – и это только добавляет ей интереса.
Да и не так уж больно, на самом-то деле. Порез маленький и поверхностный, а когда Канда наклоняется и проводит по ране языком… Аллен просто забывает как дышать. Глаза невольно закрываются: чужое горячее дыхание жжет кожу, а от мягкой влажной ласки Уолкера буквально передергивает – мгновенный сладкий шок и мурашки по спине к затылку.
Почему это так приятно?
Справиться с собой получается только через минуту. Аллен заставляет себя открыть глаза, облизывает губы, пересохшие от частого дыхания, и хрипло замечает:
- Вообще-то я немного не это имел в виду, - он смотрит на пиковый туз в руке Канды: по краю пластикового прямоугольника краснеют следы крови – его крови, и это завораживает. – Когда предложил тебе сыграть в карты.
- А я – это.
Канда усмехается – в его усмешке нет ничего нормального. Там вызов, темная жажда, почти угроза… Желание дойти до конца, до предела, просто чтобы узнать, как много ему позволят – и как много он сможет позволить себе.
Может, вы оба просто давным-давно сошли с ума и не заметили этого?
Наверное, стоило бы испугаться, но у Аллена почему-то не получается.
- Ты сумасшедший. Совершенно, - Аллен встречает взгляд Канды и, сам не замечая, улыбается уголком рта. – И учти, в следующий раз я возьму бумажную колоду.
- Ты тоже, - Канда странно оценивающе смотрит на эту улыбку. А потом резко дергает Уолкера к себе и проговаривает почти ему в губы: - В следующий раз я приду к тебе с Мугеном.
Аллен резко выдыхает от неожиданности и хватается свободной рукой за плечо Канды. Чуть отстраняется. Он не уверен, пугает его такое заявление или заводит – или же и то, и другое разом. Но сейчас, определенно, не время для саморефлексий.
Он улыбается шире:
- Значит, мы оба безумцы, - и жадно приникает к губам Канды.
В поцелуе ему мерещится неуловимый привкус крови.

@музыка: Пропаганда - Лужи

@настроение: меланхолия - это аристократическая грусть. И отчасти - выпендреж, да, мама, ты права Х).

@темы: D.gray-man, фикшен, мое, с феста

---

Драббл

Для  Kurava. Кросс, Аллен, скрипка. Юмор.
Оно очень короткое, но, надеюсь, тебе все же понравится) По крайней мере, никаких "особых чувств" здесь точно нет
Предупреждение: жестокое обращение с музыкальным инструментом

Скрипка выла. Плакала, ревела, кричала, жалуясь всему окружающему миру на жестокое обращение и кривые руки скрипача – в ее визге можно было услышать все, что угодно, только не мелодию. Для некоторых издаваемых ей звуков в человеческом языке даже трудно было подобрать название. Она орала ошпаренной кошкой, скрежетала ржавым напильником по стеклу, стенала, как неприкаянная душа Андреа Гварнери* - который в свое время и помыслить не мог, что, спустя пару веков, над его творением будут так издеваться…
От особенно пронзительной ноты в комнате зазвенели стекла. Аллен вздрогнул и отдернул смычок. За последние десять минут он уже успел окончательно убедиться в полнейшем отсутствии у себя музыкального слуха – и был близок к тому, чтобы лишиться даже обычного.
Но смысла этого издевательства он по-прежнему не понимал.
- Учитель, ну может хватит уже? Я же говорил, что не умею на ней играть! – Аллен устало опустил руку с инструментом и с надеждой посмотрел на Кросса. – И соседи вот-вот прибегут жаловаться…
Судя по пренебрежительному взмаху рукой, Мариана этот довод не впечатлил.
- Во-первых, не соседи, а соседка. Молодая и красивая, - Кросс сделал короткую, но очень выразительную паузу и мечтательно взглянул на три еще не тронутые бутылки, стоящие на столе. Он откровенно предвкушал замечательный вечер, с вином и прекрасной дамой. – А во-вторых, в этом и весь смысл. Так что прекращай ныть и играй дальше, глупый ученик!
Аллен подавил горький вздох и снова устроил скрипку на плече. Обреченно поднял смычок. От довольно легкого, но непривычного инструмента у него начинали ныть руки, а визг и скрежет вызывали головную боль. Немного утешало только одно: хотя Аллен совсем не представлял, откуда Кросс достал эту скрипку и почему вдруг отдал ему в руки… но он уже точно знал, как будет будить завтра утром похмельного учителя!

*- знаменитый изготовитель смычковых инструментов, живший в 17 веке.

@музыка: Kalafina - Red moon

@настроение: кофе спасет мир!

@темы: D.gray-man, фикшен, мое

---

Просто так

Все-таки что не говори, а везет мне на нелепые травмы
В восьмом классе я неудачно упала со стула - обычного, школьного стула - и сломала руку. Правую.
Потом, уже на первом курсе я прохромала все лето, потому что мне на ногу наступила корова Мы тогда всей семьей навещали бабушку в деревне, и эта злосчастная корова бродила за мной по пятам весь день, пока не добилась, наконец, своего.
А в прошлую пятницу я набрала в библиотеке огромную стопку учебников - и растянула запястье, пытаясь их донести до аудитории. Черт, оказывается быть филологом такое травмоопасное занятие...

Сейчас, слава Богу, рука уже не болит) Мне просто скучно. Хочется написать что-нибудь маленькое, ни к чему не обязывающее и, желательно, по ДиГрею... А все собственные идеи почему-то меньше, чем на тысячу слов не тянут
Если кого-нибудь интересуют маленькие драбблы - подкиньте мне заявок) Как обычно, персонаж/пейринг и ключ (только не надо цитат).

@музыка: Globus - Take Me Away

@настроение: скучаю

@темы: D.gray-man, фикшен, про меня

---

Творческий бред

Название: Пираты
Автор: Lafressa
Рейтинг: PG-13
Пейринги: Кросс/Аллен
Жанр: юмор? и капелька романса
Размер: два драббла
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждения: AU, ООС
Примечание: первая часть написана на One_String D.Gray-Man: - Кросс|Аллен. « - Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! – Учитель, может вам уже хватит? – Заткнись, тупой ученик, драй палубу и не отвлекайся!» H! Вторая часть дописана по просьбам публики)

Позднее утро в отрытом море – это и мучительно и прекрасно. Солнце безжалостно припекает, воздух горячий, словно в духовке, хотя до полудня еще несколько часов. Морская гладь, то ли сине-зеленая, то ли зеленовато-синяя – Аллен никак не может определиться с цветом, – ослепительно сверкает, не хуже, чем мостовая, усыпанная битым стеклом, на которой так часто танцевал на потеху публике старый Джо, цирковой факир. И так же режет глаза, как та – пятки.
Аллен тяжело вздыхает и вытирает пот со лба. От соленой воды у него щиплет ссадины на руках, а ведро кажется совершенно неподъемным. И ведь таскать его за собой по всей палубе придется еще очень долго, пока он не выскоблит ее до блеска…
«И на кой черт мне сдалась эта морская романтика? С таким же успехом можно было остаться в цирке и чистить зверинец... Разве что звери здесь немножко чистоплотнее,» – Аллен фыркает себе под нос и ненадолго отставляет швабру в сторону. Потягивается, разминая ноющие от усталости мышцы, запрокидывает голову, жмурится от яркого света.
Особенной разницы, где выполнять обязанности мальчика на побегушках, в родной, надоевшей до оскомины труппе или на пиратском корабле, Уолкер и правда не видит. Только кормят на корабле вкуснее – здешний кок просто волшебник, почище всех известных Аллену фокусников. И мальчишке, с детства страдавшему от большой и чистой любви к вкусной еде, этого хватило, чтобы вцепиться в выпавший шанс руками и зубами. Он знал, что второй раз его не позовут.
А вот с какого перепугу самый известный пират во всем Тихом океане вообще притащил на корабль двенадцатилетнего мальчишку, да еще и назвал «учеником», официально признавая его место в команде, знали только морские черти.
Но молчали, сволочи.
Аллен стряхивает упавшую на глаза челку и находит взглядом своего… учителя. Похоже, Кросс уже выпил свой завтрак и настроение у него самое солнечное. А палуба явно покачивается под ногами. Поэтому гроза всех морей предусмотрительно устроился в вытащенном на палубу кресле и очень по-мужски «вышибал клин клином» - разгонял алкогольный туман в голове ударной дозой рома. Туман разгонялся плохо, однако, сам процесс доставлял Мариану столько удовольствия, что отсутствие результата уже ни на что не влияло.
Душа требовала песни.
– Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Аллен озабоченно чешет нос – наверное, стоит вмешаться? Если чуть хриплый голос Кросса кажется ему даже приятным, то объемистая бутылка гавайского рома вызывает справедливые опасения: учитель, который и в трезвом-то виде не подарок, основательно заложив за воротник, становился непредсказуемее дьявола. И на радостях вполне мог отправить ученика ловить сачком русалок или охотиться с вилкой на китов.
– Учитель, может вам уже хватит? – Аллен подходит ближе к Кроссу, стараясь говорить вежливо, просто на всякий случай. Но, не удержавшись, добавляет: - Иначе вечером вы опять будете дверь в каюту на ощупь искать, за голыми русалками охотиться и на «уж-жасный шторм» жаловаться…
Через секунду Уолкер жалеет, что не прикусил язык, но уже поздно. Кросс опасно усмехается и рявкает:
– Заткнись, тупой ученик, драй палубу и не отвлекайся!
Уолкер почти не обращает внимания на резкий тон, он к нему уже привык. Но нелестное определение и прилетевший подзатыльник бьют намного обиднее.
Аллен отворачивается, хватает швабру и начинает с удвоенной яростью елозить мокрой тряпкой по доскам. «Вот когда у меня будет свой корабль… Два корабля… Или даже целая эскадра! Вот тогда я покажу вам «тупого ученика»!»
Уолкер пока слабо представляет себе, что именно и как он собирается «показать» учителю, да и не слишком задумывается над этим. Страстного, мальчишеского желания когда-нибудь потом, в светлом будущем навалять Кроссу по самую грот-мачту, ему вполне достаточно, чтобы обрести душевное равновесие. И заодно – цель в жизни.
…В конце концов, если у него действительно когда-нибудь появится шанс заполучить собственный корабль, то только благодаря Мариану Кроссу.

* * *

Неизвестно, почему Остров Дьявола получил свое название – если и существовала на этот счет какая-то легенда, то она давно сгинула в пучинах истории. Возможно, его так назвали потому, что с высоты птичьего полета небольшой клочок суши походил на пятиконечную звезду. Или из-за коварных рифов, охраняющих остров со всех сторон, на которых нашли свою погибель многие корабли. Или из-за его скалистых берегов, напоминающих рога хозяина преисподней…
А может быть, потому, что нужно было обладать воистину дьявольским везением, чтобы отыскать этот островок в бескрайнем океане. Идеальное убежище для людей, которые желают быть не найденными.
Или – найденными, но только одним конкретным человеком.
Аллен с интересом осматривает каюту: полированная обшивка из сандалового дерева, удобные кресла, мягкий ковер на полу и даже большая медная лампа под полком… На первый взгляд, за эти пять лет здесь ничего не изменилось, но почему-то вызывает совсем другие ощущения. Кажется узнаваемым и не знакомым одновременно.
Впрочем, изменился он сам.
У капитана Уолкера теперь есть собственный корабль. У капитана Уолкера есть своя команда… У капитана Уолкера шрамов на теле – больше, чем у его учителя. Но он сам к этому стремился.
- Вас сложно найти, - Аллен замечет нейтральным тоном и берет со стола бокал, просто чтобы занять руки.
Легко проводит пальцами по прохладному стеклу, любуется насыщенным алым цветом – но не пьет. Он терпеть не может вкус вина, даже теперь.
Некоторые детские страхи побороть труднее, чем кажется.
Кросс молча наблюдает за учеником, по его лицу невозможно понять, что он думает об этом жесте. Он отпивает глоток из своего бокала, прежде чем ответить:
- Но у тебя это получилось… глупый ученик. Возможно, я все-таки не зря потратил столько лет на твое обучение.
В его голосе – легкая насмешка. Почти такая же, что отравляла Уолкеру жизнь пять лет назад, заставляла до скрежета стискивать зубы и бормотать себе под нос услышанные от боцмана словечки – Аллен невольно улыбается, вспоминая об этом.
Но сейчас, конечно, это уже не задевает, с возрастом многие детские обиды начинают вызывать скорее ностальгические воспоминания, чем желание схватиться за оружие.
- Ну, я бы не сказал, что вы сильно напрягались, - Аллен тоже добавляет в голос иронии. – Если, конечно, не считать прицельное метание пустых бутылок у меня над головой за способ воспитания.
Хотя детская мечта взять на абордаж корабль учителя по-прежнему кажется ему очень привлекательной.
- Что ты в этом понимаешь, - Кросс усмехается по-кошачьи лениво и очень довольно. – Какая разница, как? Зато результат превзошел все ожидания.
Уолкер с трудом сдерживает ответную улыбку. Следующий вопрос сам собой срывает с языка – раньше, чем он успевает обдумать его и решить, стоит ли вообще об этом спрашивать:
- А почему вы вообще взяли меня в ученики?
Новая пауза в разговоре тянется дольше предыдущих. Аллен опускает взгляд и изучает рубиновые переливы света в бокале.
Кросс допивает вино и, чуть помедлив, отвечает:
- Я всегда беру то, что хочу, - хриплый, неожиданно чувственный тон заставляется Аллена вздрогнуть.
Он едва не роняет бокал. Да, ответ звучит совсем не так и не о том, но при этом настолько многозначительно, что первоначальный смысл вопроса просто теряется в богатом подтексте. Уолкер очень осторожно ставит бокал на стол и сжимает руки в кулаки, стараясь справиться с неожиданной дрожью в пальцах.
- Неужели? – Аллену удается заставиться голос звучать равнодушно, но все равно…
Он прекрасно знает, как его учитель умеет соблазнять – много раз видел, как тают от одного его взгляда самые разные женщины, от официанток в портовых кабаках до благородных дам. Но сейчас впервые ощущает это на себе.
- Конечно, - Кросс неторопливо откидывает ученика взглядом. Нарочито оценивающе, преувеличенно внимательно. Но Уолкер готов прозакладывать голову, что странный, заинтересованный блеск его в глазах – это не игра.
Пять лет назад Аллен бы этого даже не заметил. Или не понял. Два года назад – понял бы и перепугался. Еще через лет десять, он, наверное, смог бы усмехнуться в ответ и перевести разговор на другую тему. Но сейчас…
Если хочешь как следует напиться, то выбирай самое лучшее вино – это одна из негласных заповедей Мариана Кросса, которую его ученик познал в совершенстве. Хотя вряд ли Уолкер после того памятного урока когда-нибудь снова захочет прикоснуться к выпивке – но вкус «Romanee Conti Grand Cru» десятилетней выдержки он с тех пор знает превосходно.
А если хочешь научиться любви, выбирай самую лучшую любовницу… или любовника. Аллен медленно выдыхает, почти физически чувствуя на себе взгляд учителя. И порывистым движением развязывает ленту на воротнике.
…Да и потом – чертовски сложно сказать Кроссу «нет», когда он хочет услышать «да». У Аллена пока не хватает для этого ни опыта, ни силы воли.
Привкус вина на чужих губах заставляет недовольно поморщиться – но он очень быстро исчезает и остается только тепло и едва уловимая терпкая сладость, от которой странно ноет в груди. А когда чужие руки уверенно проскальзывают под рубашку и начинают ласкающе изучать контуры старых шрамов, Аллен может только прикрыть глаза и окончательно смириться с мыслью, что ночевать ему сегодня предстоит не в своей постели.
Кажется, утром его ждет самое грандиозное «похмелье» в его жизни – но кого волнует то, что будет только завтра?

@темы: D.gray-man, фикшен, мое, с феста

---

Цитата

Настоящий ученый не задаст вопроса: «Зачем скрещивать пингвина с чемоданом?» Он спросит: «Как?» - Д. Емец
А мне пришло в голову, что настоящий слэшер тоже никогда не задается этим вопросом. Да действительно, какая разница, зачем слешить Аллена с Тимкампи, Комуи с 65-ым, слона с китом, а киви с яйцами... Ведь главное - как?

@настроение: читаю сквик-фест. Думаю о смысле жизни...

@темы: цитата, смешно

---

Все свое - тащу к себе!

Пока у меня есть время - продолжаю приводить в порядок и собирать уже написанное.

Название: Помощь
Автор: Lafressa
Рейтинг: R
Жанр: романс, ангст – понемногу.
Пейринг: Кросс/Аллен
Размер: мини
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждения: ООС, пост-канон
Примечания: написано на Слэш-фесты - Кросс/Аллен. "Лучше убейте, никогда это не сделаю!" А+ R!

Душно. В комнате душно, как в каземате, а задвижка на окне упрямится и не желает открываться. Кросс раздраженно дергает сильнее и вырывает ее почти с «мясом». Засов печально повисает на единственном уцелевшем гвозде – но генералу наплевать. Зато в распахнувшееся окно врывается свежий ночной воздух, прочищая мысли, облегчая дыхание. И даже головная боль как будто успокаивается.
Мариан глубоко вздыхает, на миг прикрывая глаза. Навязчивая, ноющая боль в висках действительно быстро утихает. Быстрее, чем в прошлый раз. Кросс мрачно усмехается – неужели все-таки сказывается опыт? Горький, проклятый опыт – все время терять тех, к кому успел привязаться.
Или почти потерять. Кросс бросает быстрый взгляд в сторону кровати. Тогда было слишком поздно, но сегодня он, кажется, все-таки успел. Да, магия не всесильна – или это просто из него получился довольно хреновый колдун – но кое-что полезное она может. Например, спасти жизнь одному глупому ученику.
За окном кромешный мрак, но Мариан задумчиво барабанит пальцами по подоконнику и отрешенно смотрит в темноту.
…Или всего лишь продлить агонию – чем все закончится, пока еще не понятно. Но сделать больше ничего нельзя. Только ждать.
Ждать, ждать…
Кросс трет правый висок – без привычной полумаски немного неудобно, как будто лицо чересчур открыто. Морщится. Сколько же нужно было выкурить сигарет, чтобы во рту появился такой мерзкий горький привкус? Мариан не считал, конечно, но три пустые пачки на столе подсказывают, что их было много. Даже очень много. Вот будет забавно, если знаменитый генерал Кросс в конце концов умрет от рака легких. Безусловно, это будет одна из самых нелепых смертей за всю историю Ордена.
Дьявол, ну почему эти трижды клятые сигареты так быстро закончились?!

* * *

Бессонная ночь тянется непривычно долго… Сигарет нет, вина осталось до неприличия мало. Остается только развлекаться собственными размышлениями.
Но к утру от них уже начинает ощутимо тошнить. Сколько можно бесконечно обдумывать то, что было обдумано и решено уже много лет назад? И бесконечно пытаться отыскать какой-то высший смысл в творящемся вокруг безобразии, словно черную кошку в темной комнате… Или целых двух кошек, черную и белую.
Чистая Сила и память Ноя. Совершенно разные, противоборствующие, смертельно ненавидящие друг друга силы. Они обе не щадят своих носителей – это чуть ли не единственное, что их объединяет – и собранные вместе в одном теле… Это хуже, чем смешать серу и селитру в бочке с порохом. Как бы мирно не выглядело со стороны, но достаточно одной искры – и грянет такой взрыв, что мало не покажется никому. И в первую очередь их носителю.
Кросс подходит к окну, берет со стола полный бокал и смотрит сквозь него на поднимающееся солнце. Багряное вино окашивает рассвет в темные, тревожно-алые краски – получается немного мрачно, но красиво. Мариан несколько секунд любуется переливами красного и отпивает глоток, наслаждаясь терпким вкусом. Хотя поводов для тревоги вроде бы стало меньше, но и оставшихся вполне хватит, чтобы издергать себе нервы на несколько жизней вперед. Поэтому краткий миг передышки стоит использовать как можно полнее.
Тем более что и повод есть.
То, что Аллен все-таки выжил – настоящее маленькое чудо. Видимо, в этом сумасшедшем мире, раздираемом на части в бесконечной войне, еще осталось место для чудес. «Впрочем, - Кросс мысленно вздыхает, - на то, чтобы добавить ему ума чуда не хватило.»
И продолжает уже вслух:
- Ну и куда ты собрался, глупый ученик?
Тихий шорох за спиной прекращается. Мариан разворачивается, и вопросительно приподнимает бровь, глядя на стоящего около кровати Аллена. В ответ – красноречивое молчание и упрямый, сосредоточенный взгляд. Что ж, можно гордиться своим умением вытаскивать людей с того света: несмотря на общую бледность и неуверенность движений, выглядит он… неплохо. И, похоже, чувствует себя достаточно здоровым, чтобы попытаться повторить самый знаменитый подвиг своего учителя и сбежать по-английски.
А о том, что ему некуда бежать, он, конечно же, не успел подумать.
Кросс тихо хмыкает: этого стоило ожидать. У Аллена не так много убеждений, но держаться за них он будет до последнего. Будет всегда идти только вперед, не останавливаясь, а куда именно идти – он начнет задумываться уже по дороге. Если вообще начнет.
Наверное, вместо того, чтобы три года усиленно воспитывать у ученика силу воли, стоило привить ему побольше здравого смысла.
- Я не могу здесь отсиживаться, - Аллен старается встать ровнее и повернуться так, чтобы не Кросс не заметил, как он отчаянно цепляется за край стола, чтобы не свалиться на пол. Цепляется правой рукой – потому что левая слушается его с большим трудом. – Я в порядке. Спасибо вам, но…
- Чего ты действительно не можешь, так это самостоятельно дойти до двери, - Кросс безжалостно перебивает ученика и ставит бокал обратно на стол. – Но даже если бы и мог… Позволь поинтересоваться, куда ты пойдешь? Собираешься сбежать и «отсиживаться» где-нибудь в другом месте, подальше?
Аллен качает головой. Пытается усмехнуться – получается неожиданно горько.
- Вы знаете, что я никогда этого не сделаю. Не сбегу. И можете меня пристрелить, - Аллен решительно вскидывает подбородок, - но в Орден я не вернусь тоже! Так будет только хуже…
Кросс безразлично пожимает плечами. Усталый, напряженный – на грани срыва – голос ученика его беспокоит намного больше, чем все, что тот может сейчас сказать.
Потому что если Уолкер по-настоящему сорвется – конец Света наступит раньше запланированного. Слишком много завязано на одного глупого ученика…
- Ты всерьез веришь, что меня это может расстроить? Никогда не любил это место, - Мариан ловит растерянный взгляд Аллена и в два шага преодолевает разделяющее их расстояние. - В Ордене тебе действительно больше нечего делать. Сядь!
И решительно подталкивает ученика к кровати. Аллен удивленно моргает, хватается за предплечья Кросса, но все равно почти падает на кровать. Вопросительно смотрит на учителя снизу вверх и нервно облизывает губы. И невинная, совершенно неосознанная провокация подает Мариану идею.
Интересно, какой в этой стране возраст согласия – четырнадцать, пятнадцать? Хотя, какая разница. Он не собирается спрашивать разрешения.
Кросс привык брать от жизни все. Взять все, что она может дать – и еще немного вырвать силой. Ценить каждый день, каждый час, не отказывая себе ни в чем, а такие вещи как мораль и совесть смело посылать к черту. На войне для них просто нет места.
И поэтому ему совсем не стыдно сжимать подбородок Аллена и властно сминать в поцелуе мягкие губы. Слегка прикусить нижнюю губу, провести по ней языком, запустить руку в короткие волосы, заставляя запрокинуть голову… Аллен замирает, почти цепенеет в его руках, но не сопротивляется. И это заставляет… увлечься.
Только когда Кросс неохотно убирает руки, Аллен, словно опомнившись, резко отодвигается на противоположный край кровати. Потрясенно смотрит на учителя и вздрагивающими пальцами прикасается к зацелованным губам.
- Зачем вы ..?! – спрашивает возмущенно и растерянно одновременно.
Кросс усмехается. На подобные глупые вопросы обычно есть только один ответ.
- Захотелось, - а смотреть на сбитого с толку и явно смущенного Аллена оказывается даже приятно. – А тебе, кажется, понравилось, да, ученик? Если захочешь продолжения, обращайся. В любое время.
В яростном взгляде Уолкера возмущение начинает преобладать над всеми остальными чувствами.
- Я никогда это не сделаю! Лучше, - Аллен на мгновение запинается, словно подбирая сравнение похуже. – Лучше убейте!
Кросс отходит к столу и подхватывает свой бокал. Насмешливо салютует Аллену:
- Никогда не зарекайся, Аллен. Жизнь любит глупые шутки…

* * *

Аллену понадобилось два дня для того, чтобы восстановить силы и начать хотя бы передвигаться по квартире, не держась за стену. Два дня – чтобы научиться слушать и понимать намеки, которые Кросс щедро подбрасывал ученику. Только намеки – просто потому, что правду иногда рассказать оказывается невозможно. Некоторые обещания не нарушают, пусть даже они даны давно мертвому человеку. Когда речь идет о семье Ноя, смерть – понятие весьма и весьма относительное.
…И два дня – для того, чтобы придти ночью в комнату Кросса. Аллен ничего не сказал – но все и так было понятно. По крайней мере, Мариану.
Нужно было только перехватить на полпути его руку – и притянуть к себе. Так просто. И можно совсем не разговаривать…
Неторопливо расстегивая пуговицы на рубашке ученика, Кросс прижимается губами к нежной коже на шее. Аллен коротко вздыхает – пульс у него просто бешеный – и кладет руки ему на плечи. Вздрагивает всем телом, когда Мариан прикусывает кожу, оставляя яркий след около ключицы, и с нажимом проводит ладонью по спине, от лопаток до поясницы.
Опыта у Аллена нет совершенно, это чувствуется. Кроссу даже немного любопытно, неужели во всем Ордене не нашлось достаточно предприимчивой девушки? Или парня.
Аллен хрипло выдыхает и прижимается к Кроссу.
Да к черту всех девушек и парней! В конце концов, это долг учителя – научить ученика… всему. А в том, что упомянутый ученик действительно хочет учиться усомниться трудно. Аллен слегка теряется под откровенным, жадным взглядом Кросса, но решительно сбрасывает с плеч расстегнутую рубашку и тянется за поцелуем – сам. Зарывается руками в длинные алые волосы, осторожно «расчесывает» их пальцами. Гладит плечи, изучающе проводит ладонями по спине и груди учителя, на более откровенные ласки его еще не хватает. Но и это очень, очень приятно.
Настолько, что оставшаяся одежда начинает казаться совершенно лишней. К черту и ее тоже.
Горячая, влажная кожа, шальной взгляд серых глаз, покорно выгибающееся тело – этого вполне достаточно для того, чтобы выдержка Кросса дала трещину. А Аллен кусает губы и изо всех сил старается не краснеть, раздвигая ноги. И до крови впивается ногтями в плечи учителя.
Кросс этого почти не чувствует и успокаивающе целует приоткрытые губы Аллена. В конце концов, немного боли только делает удовольствие более острым. Запоминающимся.
А некоторые вещи определенно стоят того, чтобы запомнить их навсегда.

@настроение: расстраиваюсь потихоньку

@темы: D.gray-man, фикшен, мое, с феста

---

Творческий бред

Хотела поймать обоснуя - а поймала каких-то кракозябр. Кружатся сейчас под потолком, говорят, что они глюки

Название: Клубника
Автор: Lafressa
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, ангст – понемногу.
Пейринг: Лави/Аллен
Размер: мини
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждения: ООС, причем какой-то странный.
Примечания: написано по заказу  Убийца-ангел, по сравнению со мной
Примечание №2: да, автор зверски любит клубнику

Лави любит все яркое и пестрое. Вряд ли кто-то в Черном Ордене рискнул бы в этом усомниться: достаточно один раз увидеть ученика Книгочея. Хотя бы издалека. Чего только стоят его ярко-оранжевый шарф и зеленая повязка, которые сочетаются друг с другом и с форменной курткой экзорциста, как… Да вообще никак не сочетаются. Но Лави все равно умудряется носить все это так, что дикий ансамбль выглядит вполне прилично. Стильно.
А еще яркие цвета невольно привлекают взгляд.
Аллен обрывает эту мысль и вздыхает: и все же, когда ты буквально не можешь оторвать глаз от друга, неожиданно для себя замечая, что он, в общем-то… красивый, то довольно глупо валить все на одежду. Неубедительно. Но у Аллена всегда неважно получалось придумывать себе оправдания. Хотя и поводов для этого раньше тоже почти не…
Уолкер встряхивает головой и решительно возвращается к работе, дав себе зарок выкинуть из головы все подобные глупости, хотя бы на ближайшее время. Одно хорошо: задумавшись, он сам не заметил, как успел перебрать больше половины ягод. Спелая, крупная, огненно-красная клубника наполнила тарелку почти до краев, а сбоку, на столе выросла небольшая горка мятых зеленых «черенков» - или как правильно называются те мелкие листья, от которых нужно очищать ягоды? Аллен никогда не интересовался ботаникой и, на самом деле, не так уж часто ел клубнику, чтобы научиться разбираться в ней.
Но свою работу он старается выполнять на совесть: если престарелая леди, приютившая двух экзоцистов на время миссии, отказалась от денег и попросила вместо этого помочь на кухне, грех ее разочаровывать.
Аллен ссыпал последнюю горсть ягод в тарелку и встал из-за стола. Нужно было убрать со стола мусор и помыть руки – перебирая клубнику, он здорово вымазался в соке. На правой ладони и пальцах остались красные, почти пурпурные, уже подсыхающее разводы. Аллен задумчиво лизнул ладонь – сладко, вкусно. И пахнет клубникой.
Хлопнула дверь.
- Аллен! Помоги подержать... Скорее!
Уолкер обернулся и едва успел подхватить падающий пакет. Кажется, Лави, отправившись с хозяйкой за покупками, немного перестарался. Или перестаралась хозяйка? Но в любом случае, ученика Книгочея почти не было видно за той грандиозной горой свертков, которую он держал в руках. Аллену даже было страшно представить, как же он нес все это по улице.
- Черт, наконец-то, - Лави поспешно бухнул груду покупок на кухонный стол и вытер пот со лба. – Я замучался тащить все это.
- Зачем ты тогда взял столько? - Аллен помог ему разложить гору коробок и пакетов на столе и спохватился: - Постой, а где миссис Берч, она же уходила с тобой?
- Мм… - освободившись от своей ноши, Лави с удовольствием потянулся. – А она осталась где-то в овощной лавке. Встретила там своих старых подруг и начала с ними обсуждать чью-то свадьбу, кажется… Или помолвку? - Лави почесал в затылке. – А может, и развод, не знаю, я сбежал оттуда уже через пять минут, так и не разобравшись в деталях.
- Ясно, - Аллен хмыкнул, ясно представив себе, как ученик Книгочея удирает от толпы говорливых старушек, которым ужасно хочется обсудить с ним свою помолвку-свадьбу-развод. Или все сразу.
Лави беззлобно усмехнулся, угадав ход его мыслей, и подтвердил:
- Да, когда женщины начинают сплетничать – это страшно. В такой момент от них лучше держаться подальше… Хм, Аллен а ты здесь уже закончил? – Лави посмотрел на полную тарелку клубники, потом перевел взгляд на красные следы на руках Аллена. – Или тебе помочь?
- Я уже почти, - Уолкер беспомощно улыбнулся, как-то вдруг осознав, что они стоят очень близко друг к другу. А сладкий запах свежей клубники неуловимо витал в воздухе и потихоньку уводил мысли в очень странном направлении…
Может быть, это было странно, но сам факт, что ему нравится парень Аллена почти не смущал. И дело тут даже не в – Аллен мысленно вздрогнул – не в учителе, не к ночи он будь помянут! Чего-чего, а лекций о природе любви Кросс ему не читал никогда. Просто это казалось… неважным. Аллена намного больше удивило, что после всего, что с ними произошло, посреди этой войны, сквозь разрывающую душу жалость к своим и чужим – ему вообще может кто-то понравиться. В таком смысле.
А мнение церкви и лично Ватикана о подобных отношениях Аллена не интересовало ни в коей мере. Честно говоря, Уолкер вообще весьма смутно представлял его себе. Знакомство с Библией и католической религией в целом для него ограничивалось только отрывочными знаниями о Пасхе и Рождестве, а так же сомнительными познаниями в довольно запутанных и нетрадиционных отношениях святых апостолов, кардиналов, Папы римского и церковного креста… Да, генерал Кросс в часы похмелья бывал зол и очень красноречив.
- Я почти закончил, спасибо, - Аллен отступил на шаг, чувствуя, как край стола упирается в бедро. Даже не глядя в зеркало, он знал, что снова улыбается – спокойно, легко. Это просто привычка. Улыбка карточного шулера, любимая маска, универсальный ответ на смущающие ситуации. - Надо только эту клубнику мелко покрошить. Миссис Берч обещала сделать сорбет*.
И можно даже не прятать глаза. Конечно, Лави наблюдателен, как и положено будущему Историку, но вряд ли он станет вглядываться слишком пристально. Они же только друзья. Аллен отворачивается к столу.
…Девушки или парни – какая, в общем-то, разница, если надежда на взаимность все равно исчезающее мала? Не с его проклятьем надеяться на такое. А что он представляет себе по ночам, закусывая угол подушки и лаская себя рукой – никого не касается. Ни-ко-го.
- Ну, это просто, - у Лави немного странный тон, но Аллен не успевает понять, что именно в нем не так. Потому что Лави встает позади, заглядывает ему через плечо. - Возьми вон ту штуку, слева от большого пакета,
А потом кладет руки на стол по бокам от него.
Аллен растерянно замирает, чувствуя себя то ли в ловушке, то ли… А странного вида прибор, на который он до этого совсем не обращал внимания, сейчас интересует его меньше всего. Но Уолкер послушно придвигает его ближе.
- Лави, что это? – трудно говорить спокойно, когда от неожиданного ощущения чужого тепла за спиной перехватывает дыхание. Когда все нервы мгновенно натягиваются до предела, до едва слышного металлического звона в ушах.
Отодвигаться страшно не хочется. Хотя, наверно, следовало бы.
- Это блендер, - чужое горячее дыхание щекочет шею – у Аллена невольно вздрагивают плечи, по спине и рукам бегут мурашки, а концентрироваться на предмете объяснений становится намного труднее. Лави ровным тоном продолжает: – Такой кухонный прибор. Засыпаешь сюда свою клубнику, потом нажимаешь на кнопку... Вот на эту.
Лави тянется к блендеру, щелкает по нужной кнопке.
- И она сама перемелется, - и кладет руку… уже не на стол, а на талию Аллену. Очень осторожно.
Аллен вцепляется ногтями в край стола и, уже даже не пытаясь смотреть на чудо техники, спрашивает севшим голосом:
- Я понимаю, конечно, но почему его применение ты должен показывать, стоя у меня за спиной?
Он оборачивается, чувствуя, как Лави обхватывает его за талию и второй рукой – кажется, впервые между ними совсем нет расстояния.
- А тебе это не нравится? – Лави улыбается и прислоняется лбом ко лбу Аллена.
Должно быть, это риторический вопрос?
Аллен не отвечает и на миг прикрывает глаза, окончательно теряя ощущение реальности. Ведь не может быть, чтобы так было на самом деле? Это слишком… хорошо.
Но если все это нереально… Уолкер глубоко вдыхает и подается еще ближе – прижимаясь губами к чужим улыбающимся губам. Теплым. Отзывчивым. Его словно обжигает изнутри, как будто где-то в груди внезапно опрокидывается котел с кипятком – и руки сами собой поднимаются и обнимают за плечи, а голова немного кружится и разом лишается всех мыслей.
И в поцелуе ему почему-то мерещится привкус клубники.

Сорбе (сорбет) – это арабское слово "шербет", произнесенное на французский манер. Сладкое густое кушанье из фруктов или ягод.

@настроение: *затягиваясь* жизнь - такая интересная штука...

@темы: D.gray-man, фикшен, мое